Моя преисподняя (СИ)

- Я устал, - тихо сказал Локи, игнорируя окружившую его густую тьму, пылающую яростью Хелу. Трикстер, как некогда на заваленном трупами корабле, обращался к своему связанному по рукам и ногам, стоящему на коленях, израненному старшему брату. – Если я вернусь, что там? Попытки убежать, спастись? От Таноса, от Мстителей. Я не могу больше. Но ты – ты герой. Спаситель, царь. Поэтому ты должен вернуться. Должен спасти, и должен отомстить. Должен сделать так, чтобы, вопреки словам отца, стать, наконец, Богом. А если ты этого не сделаешь, если вновь не воспользуешься шансом, то мне, действительно, с тобой не повезло. Ты худший брат. – Локи покрыл голову капюшоном.

Тор ничего не успел ответить. Слишком болело горло, слишком тяжело воздух проникал в легкие, слишком сиплыми получались звуки. Слишком поздно пришли на ум нужные слова. Хела издала яростный рык, выбросила вперед руку, и клинок вонзился в живот Бога Обмана. Запахнувшиеся за мгновение до этого полы накидки словно бы пытались защитить трикстера, однако, ничего не вышло. Охнув и обеими руками схватившись за рану, из которой торчала рукоять, тот, однако, удержался на ногах.

- Зря, - холодно проговорила Хела, и тьма, что концентрировалась вокруг, разом набросилась на Локи. Не было ни криков, ни стонов, ни мольбы о пощаде. Просто, мрак густой, пульсирующий, в какой-то момент стал почти что осязаемым и настолько непроницаемым, словно посреди комнаты вдруг образовалась небольшая черная дыра. А затем все закончилось, тьма рассеялась, исчезла, позволяя огню в камине осветить, наконец, гостиную. Тор почувствовал, что его больше ничто не сковывает. И лишь страшно болели раны, в которых торчали клинки Богини Смерти.

Хела задумчиво смотрела туда, где еще несколько мгновений назад стоял Локи.

- Надо же, он почти стал здесь своим… - хмыкнула она. Перевела взгляд на тяжело дышащего, старающегося не упасть Тора. - А тебе повезло с братом. - Затем опустилась на колено, чтобы смотреть в потускневшие от боли и горечи голубые глаза. – Сейчас ты смог уйти от моей злости, но знай, я, Хела Одинсон, Богиня Смерти, все еще жива, и однажды я стану достаточно сильной, чтобы выбраться отсюда. А ты будешь жить, год за годом, осознавая, что я становлюсь сильнее, истязая невинные души. Ты, брат мой, никуда не денешься от этого осознания. Это станет твоей личной преисподней.

Клинки, которыми был пронзен Одинсон, резко дернулись, покинули окровавленное тело. Сознание заволокло алым, Тор закрыл глаза и провалился в кровавую пустоту.

Он лежал на чем-то холодном, хотя вокруг все пылало. Не сразу, но Тор понял, это не пульсирующая алая боль, это действительно горит реальность. С трудом приоткрыв глаза, он увидел над собой какие-то металлические конструкции и огромный пылающий шар. В ноздри ударили запах раскаленного металла и вонь обгоревшей плоти. Страшно болели раны от клинков Хелы. Кто-то тряс его за плечо, словно бы пытался разбудить.

- Тор… Тор, не молчи, вставай…

Голос был знаком, хотя, видимо, не настолько, чтобы узнать говорившего сразу. Прорываясь сквозь боль, разум Одинсона пытался собрать воедино события, которые предшествовали такому его положению.

Нидавеллир. Ядро звезды. Сжигающая тело энергия.

- Тор, слышишь?!

Хель. Погрязший в пороках Асгард. Ослепший Хеймдалл.

Грохот металла.

- Он умирает…

- Секира спасет!

Ужас от осознания собственной гибели. Живая тьма у ног Богини Смерти. Боль от пронзающих тело клинков. Безумный смех Хелы.

- Где рукоять? Древо, найди рукоять! Живо!

- Знаешь, возможно, Один действительно был прав и мы не Боги. Но, что нам мешает однажды ими стать?

Горячая волна ярости накатила на Одинсона. Он не может умереть вот так, нелепо, поддавшись панике, не может бессмысленно растратить дар, что преподнес ему Локи. Он должен жить, должен сделать все, о чем говорил трикстер. Иначе, он действительно худший брат… По телу, разгоняя боль, заструилась знакомая энергия, та, что в погибающем Асгарде помогла Громовержцу одолеть берсерков сестры. На кончиках пальцев появилось приятное покалывание, и что-то рядом отозвалось на бегущие в венах потоки силы. Что-то по-настоящему мощное. Сила предмета слилась с силой Тора в единое целое.

А после, осознание того, что все потеряно и ничего уже не исправить. Та же горячая ярость, что помогла Тору Одинсону на Нидавеллире, ослепила, заставила замахнуться Гром Секирой, чтобы лишить жизни израненного, обессиленного, но все же одержавшего победу Таноса. А, затем холодная пустота в груди и, неожиданно всплывшая в памяти фраза:

- Все… равно… тебе не быть Богом.

Почему Тору вдруг показалось, что Локи обратился к нему?..