Моя прекрасная убийца

— Франциска.

— Франциска Янсен, — повторил я. — Ф. Я. А где она сейчас, позвольте спросить? Нельзя ли пригласить ее сюда?

Доктор Тютер позвонил куда-то по внутреннему телефону и спросил, где сейчас находится фройляйн Янсен.

— Как-как? В отпуске? Она в отпуске, — с облегчением оповестил он меня.

— А с какого времени? — спросил я.

— А с какого времени? — эхом отозвался он в телефонную трубку, и лицо его тут же вытянулось. — С субботы.

— Значит, в субботу она еще была здесь? — продолжил я свои навязчивые вопросы.

— Да, — упавшим голосом ответил он.

— Пожалуйста, дайте мне ее личное дело, — сказал я. — Обещаю, что информация, содержащаяся в нем, не будет разглашена.

— Но не подозреваете же вы фройляйн Янсен всерьез, господин комиссар?

Он был совершенно обескуражен. Физиономия его, и без того красная, приобрела какой-то багровый цвет, что в сочетании с рыжей шевелюрой давало интересный цветовой эффект.

— А почему бы и нет? — спросил я. — И что значит «всерьез»? В шутку никого в убийстве не подозревают, мне кажется. Кроме того, я подозреваю фройляйн Янсен ровно в той же мере, в какой всех остальных дам, с которыми ваш изысканный Ладике изысканно проводил время. Ни больше, ни меньше. С кого-то надо начинать распутывать этот клубок. Верно я говорю?

— Да, да, — сказал доктор, — это я понимаю. Но что касается фройляйн Янсен, тут исключено…

Но так и не пояснил, почему фройляйн Янсен остается вне подозрений. Почему она не могла разделаться с навязчивым типом.

Я со значительным видом молчал.

— А что, простите, вы имеете в виду, когда говорите, что Ладике изысканно проводил время? — спросил он.

Тут я ему в кратких, но сочных выражениях описал атмосферу в отделе, не преминув заметить, что хороший завкадрами должен знать о таких вещах, как неизбежном зле; это, если угодно, признак профессионализма — ведь опытный почтальон знает, что в некоторых дворах существуют кусачие собаки.

Бедняжка доктор раскрыл свой рот и пораженно уставился на меня, будто я прямо у него на глазах достал из цилиндра дюжину кроликов.

С этими кроликами я его и оставил, отправившись навстречу новым допросам.

Собственно, я собирался пойти прямиком в отдел игрушек, чтобы послушать тамошние разговоры, но по дороге меня остановили. Перед дверью кабинета Ладике стояла невероятно светловолосая женщина в очень милом и дорогом летнем платье, по которому шли какие-то фантастические цветы размером с суповую тарелку.

— Господин комиссар Клипп? — заговорила она со мной, когда я проходил мимо.

— Верно, — ответил я и остановился. — Чем могу быть полезен?

— Цирот, — представилась она.

— Очень приятно, — сказал я и не солгал. Выглядела она очень привлекательно. Вырез ее платья был как раз такого размера, который лишает мужчину всякой уверенности. Или, наоборот, придает ее. В зависимости от темперамента. Глаза были так умело подведены, что она напоминала сирену со жгучим взором. Рот большой и красный.

— Я подумала, что должна поделиться с вами своим наблюдением в связи… в связи…

Она замялась.

— Подойдите ближе, фрау Цирот, — сказал я, заметив ее обручальное кольцо. — Давайте зайдем сюда. Я целиком в вашем распоряжении.

Я открыл дверь в приемную кабинета Ладике.

Она разыграла некоторую нерешительность.

— Не бойтесь, — успокоил я ее, — тело уже убрали.

Она неуверенно вошла, я закрыл за собой дверь и привел ее в комнатку справа — туда, где сегодня утром ожидали допроса уборщицы. Там стояло множество шкафчиков на колесиках и стол с пишущей машинкой уже знакомой мне секретарши.

— Садитесь, пожалуйста! — сказал я, указывая на стул за машинкой, а сам прислонился спиной к шкафу. Она села и эффектно закинула одну свою красивую ногу на другую. — Итак, выкладывайте!

— В субботу во втором часу дня я еще раз поднялась сюда, чтобы посмотреть, ушел муж или нет… — начала она.

— Ваш муж? — перебил я.

— Да. Он служащий в отделе Б, и мы всегда ездим домой вместе. Обычно мне приходится ждать его. Но в субботу он уже сидел внизу, в машине, перед подземным гаражом. По субботам мы закрываемся в половине первого. Я еще сдавала после этого выручку и несколько минут поболтала с главной кассиршей. Тут уже совсем никого не было Все ушли.

— Вспомните, пожалуйста, поточней, когда это было? — спросил я.

— Двадцать минут второго.

— Вы так уверены?

— Да, потому что… потому что мой муж стал на меня ворчать, когда я спустилась — я тебя жду уже целых полчаса. Ну, и все такое.

— Хорошо, — сказал я. — И что дальше?

— Здесь, значит, все уже было тихо. Все разошлись. Только у двери в столовую еще стояли Ладике с Янсен…

— С Франциской Янсен? — вставил я. — Из отдела игрушек?

— Из отдела игрушек, верно, — кивнула фрау Цирот, покрытая цветами. — Но вот Франциска она или не Франциска…

— Ладно, дальше! — нетерпеливо сказал я, извлек из кармана куртки пачку сигарет и даже забыл от волнения предложить сигарету даме.

— Можно и мне закурить? — спросила она, открывая сумочку.

Я рассыпался в извинениях, угостил ее сигаретой и дал прикурить.

— Они ссорились, — сказала фрау Цирот.

Из ее большого рта выплыло первое облачко дыма.

— Вот как? Ссорились? И громко?