Моя прекрасная убийца

Рядом с членской карточкой автомобильного клуба, паспортом и пропуском в магазин круглосуточно в бумажнике лежали двенадцать фотографий девушек и женщин. Всех возрастов и, действительно, на любой вкус. И пока я, удивленный донельзя, рассматривал и со все возрастающим интересом читал надписи, на них сделанные, криминалисты переглядывались и криво улыбались.

Это была редкостная коллекция! Например, на одной фотографии, изображающей обнаженную женщину бальзаковского возраста и столь рубенсовских форм, что лучше бы ей сниматься лежа на спине, но никак не стоя, — так вот, прямо на этом животе и на этой груди было написано: «Альфреду, моему лебедю — от его Леды!»

Должно быть, Альфред, именуемый лебедем, был не особенно разборчив. «На память о прекрасных часах вдвоем» преподнесла ему свою фотографию девица не первой молодости с томным взглядом. «Фредди, моему медвежонку, в память о шалостях на пляже Балтийского моря» — так была подписана фотография, на которой тридцатилетняя красотка демонстрировала свои прыщи, купальник и сексапильность престарелой эскимоски. Все остальные были в таком же роде.

Только одна фотография была без посвящения: девичья головка в профиль, выглядевшая рядом с Ледой и русалкой с Балтийского побережья как персик в ящике с картошкой. Я вертел фотографию и так и этак, не понимая, что могло связывать это волшебное создание с гнусным типом Ладике.

Я еще раз, более внимательно, осмотрел убитого. Пальцы, пожелтевшие от никотина. Типичное, заурядно-привлекательное, гладкое лицо, резко очерченный рот, длинные, темные, шелковистые ресницы. На рубашке, сшитой по индивидуальному заказу, и на пиджаке были ярлыки одного из лучших портных Гамбурга. Я перелистал документы. Альфред Ладике, заведующий секцией, 34 года, не женат, живет в Гамбурге, Миттельвег, 13. Квартал не для бедных. Альфред Ладике — Казанова из Пезельдорфа.

— Ключей нет? — спросил я.

— Есть, — сказал один из экспертов. — От машины и от квартиры, лежат на письменном столе, в кожаном футляре.

— У вас еще много работы? — поинтересовался я, взглянув на часы. Было около шести.

— Примерно на час.

— Хорошо, — сказал я. — Я еду на квартиру Ладике. Занесите в протокол, что я взял все двенадцать фотографий. Возможно, одна из них мне понадобится.

— К примеру, Леда!

— Вот именно. Как предмет моих детских вожделений.

У двери я обернулся:

— Но один из вас должен оставаться здесь до моего возвращения.

— О’кей, — хором сказали все четверо.

В коридоре репортеры все еще роились вокруг уборщиц. Когда я вышел, они накинулись на меня.

— Сожалею, но никаких комментариев не будет, — сказал я. — Если хотите, записывайте анкетные данные убитого.

И я продиктовал им эти данные, хотя они вполне могли навести справки в конторе у доктора Тютера. Пусть хоть это будет им легким утешением, подумалось мне.

У той уборщицы, что помоложе, я спросил, где отыскать ее шефа.

Штракмайер-старший поднялся с кресла, обтянутого оленьей кожей, когда я, коротко постучав, вошел в его тронный зал. Штракмайер-младший стоял у окна и курил сигару.

— Вы кого-нибудь подозреваете? — спросил он снисходительным тоном.

— Видимо, тут приложил руку Храбрый Портняжка, — ответил я. Они, разумеется, меня не поняли: им еще ничего не было известно про острые ножницы. Я известил их, что уезжаю часа на два и попросил, чтобы в помещение отдела Ладике в это время никто не заходил.

— Наш персонал приходит только в 8.15,— сказал Штракмайер.

— К тому времени я уже вернусь, — заверил я и с легким поклоном удалился, чтобы избежать дальнейших дурацких вопросов. Дом на Миттельвег был старым и когда-то весьма респектабельным. Потом, правда, из четырех десятикомнатных квартир сделали десять четырехкомнатных, поскольку сочли, что так будет прибыльнее. К тому же вся приличная публика, которая раньше здесь обитала, переселилась в коттеджи в двадцати километрах от города. Ладике жил на втором этаже. Я поднимался по широкой лестнице с вычурными перилами и любовался фресками на темы греческой мифологии. Присутствовала здесь и Леда. Ее изображение трудно было назвать высокохудожественным, и тем не менее она казалась куда привлекательней дамы на фотографии.