Моя прекрасная убийца

Я греб из последних сил. Руки мои, казалось, выскочат из плеч. Наконец я поравнялся с ней. Недалеко, метрах в десяти от нас, воду рассекал акулий плавник.

— Хватайся! — крикнул я, упершись ногами в борт лодки и протягивая ей руку, чтобы вытащить. Другой рукой она вцепилась в весло, которое выскочило из уключины и шлепнулось в воду.

— Давай, скорей! — Я ухватил ее под руки и попытался приподнять. Лодка сильно накренилась.

— Я не могу, — простонала она.

— Вперед! Закидывай ногу!! — командовал я.

Наконец ей удалось перенести ногу через борт лодки.

Акула была уже в четырех-пяти метрах. Страх придал мне силы. Одним рывком я втащил девушку в лодку, и мы без сил рухнули на дно между сиденьями. Лодка сильно раскачивалась, зачерпывая воду.

— Все о’кей, — сказал я, тяжело дыша, и посмотрел за борт. Хищница плавала метрах в десяти, рядом с ней дрейфовало наше весло. С трудом удерживая равновесие, я пробрался на корму, взял халат и бросил девушке.

— Накиньте это!

Она не шевелилась. Ничего удивительного после такого заплыва и пережитого ужаса. Я наклонился и укрыл ее.

— Да у вас кровь! — сказал я. На правой ноге выше щиколотки виднелась красная полоса шириной в ладонь. Кожа была содрана, будто наждаком. Видимо, акула задела ее головой или спиной. Я разорвал носовой платок и перевязал рану, чтобы остановить кровь. Франциска лежала с закрытыми глазами. Ее била дрожь.

Я попытался грести одним веслом, но ничего не получалось. Акула кружила поблизости и, похоже, уплывать не собиралась. Нас медленно несло в открытое море. Нужно было передохнуть и попробовать грести доской от сиденья. Я опустился на заднюю скамейку. Как хорошо, что я захватил сигареты. С трудом шевеля онемевшими пальцами, я закурил. Оглянувшись, я увидел вдали огни Йелсы.

Как романтично! Итак, Клипп, ты решил поиграть в Одиссея? Говоря честно, у меня не было охоты повторять подвиги античных мореплавателей. Вот чуть-чуть водки сейчас бы не помешало. Я уперся коленями в дно лодки и попытался выломать заднюю банку. Но сиденье было прибито намертво. Основательно сработано. Я снова попробовал развернуть лодку, орудуя одним веслом.

Акула, заинтересованная моими маневрами, приблизилась. Я убрал весло, но она продолжала кружить совсем рядом. Возле моей ноги на дне лодки лежал маленький якорь. Я поднял его и со злостью запустил в акулу. Цепь, уходя в воду, обожгла мне руки. Якорь, не достав до дна, повис. Значит, глубина здесь была больше двадцати метров. Удалось мне попасть в эту тварь или нет, неизвестно, но она исчезла. Я медленно выбрал цепь и бросил якорь в лодку. Потом прикинул, не вставить ли мне весло в отверстие на передней банке и не привязать ли к нему купальный халат в качестве паруса. Тихий ветерок дул с берега. Если бы мне удалось направить эту чертову лодку на юго-запад, мы вышли бы к острову Врач, или как там его. Я вставил весло в уключину и попытался грести. Нос лодки в самом деле повернулся. У меня появилась надежда. Не будь эта посудина такой неповоротливой, мне, возможно, и удалось бы что-то сделать. Но нас снова развернуло поперек течения. Я взял весло, встал коленями на скамейку и начал грести попеременно то слева, то справа. «Как гондольеро», — подумал я. Встать мне не давала Франциска, без признаков жизни лежавшая на дне лодки. Если бы я греб стоя, наверняка дело пошло бы лучше.

— Франциска! — Я потряс ее за плечо. — Очнитесь! Нас уносит в море.

Она пошевелилась, приподнялась и посмотрела на меня.

— Вы спасли мне жизнь, — сказала она.

— Великолепно! — ответил я. — Но чествование, подобающее случаю, придется отложить. Идите на корму, снимите с себя все мокрое и наденьте халат. Я не могу управляться с лодкой, когда у меня одно весло, и одновременно нянчиться с вами.

Она перебралась на корму.

— Снимите все мокрое, — повторил я свирепым голосом. — Становится холодно! Раз уж я не позволил акуле поужинать вами, мне вовсе не хочется, чтобы вы скончались от воспаления легких на необитаемом острове, куда нас, быть может, вынесет. Кто мне там будет штопать носки? Так что давайте скорее! Я не смотрю!

Пока она шуршала за моей спиной, я попробовал грести стоя. Минут через десять я выдохся, ничего не добившись, потому что лодка неизменно разворачивалась носом в открытое море. А там с подветренной стороны снова показалась наша подруга акула.

— Вы готовы? — спросил я через плечо.

— Да, — сказала Франциска тихо.

Я обернулся. Она сидела, уютно завернувшись в слишком просторный для нее халат.

— Спокойствие! — сказал я голосом Деда Мороза. Что касается лицедейства, я в этот день просто превзошел сам себя. — Только спокойствие! Самое ужасное, что с нами может произойти, — нас занесет на остров людоедов. Правда, перед тем как съесть, им придется нас откормить. На завтрак, обед и ужин — овсяная каша со сливками и медом, а в перерывах пшеничный суп с маслом.

— От пива тоже неплохо поправляются! — сказала она.

Слава богу, чувство юмора потихоньку возвращалось к ней.

— Против пива я ничего не имею, — сказал я и засмеялся.