Моя прекрасная убийца

— Насколько я понял, эти споры разносятся ветром, — сказал Джаггер и вытер пот со лба. — В ампуле бог знает сколько этих спор. Несколько тысяч. Представьте себе, как далеко они улетят, если сейчас развеять содержимое ампулы с Эйфелевой башни. При сегодняшнем-то ветре.

Машина двигалась так медленно, что Джаггер от нетерпения принялся хлопать себя ладонью по колену. На набережной Бранли она застряла окончательно. Джаггер и Брайони выскочили, предоставив Максу расплачиваться с шофером. Невдалеке возвышалась чудовищно-отвратительная металлическая конструкция — Эйфелева башня. Когда они покупали билеты, чтобы подняться на нее, Макс был еще далеко. Они не стали ждать его, а бросились к лифту. Лифт тронулся. Начался медленный подъем. Два раза кабина останавливалась и стояла так долго, что они чуть с ума не сошли от нетерпения. Наконец, она достигла третьей, самой верхней смотровой площадки.

К этому времени пассажиров в лифте, кроме Джаггера и Брайони, уже не осталось. Лифтер усмехнулся и ответил на невысказанный вопрос:

— Ветер. Люди боятся, что их сдует.

— Ничего удивительного, — кивнула Брайони. — Я сегодня ни за какие коврижки не подойду к перилам.

Они вышли на смотровую площадку и огляделись. Выше была только площадка с телепередатчиком. Людей на верхней смотровой площадке было немного. Брайони описала внешность Силидж-Бинна трем девушкам, которые продавали сувениры в маленьких киосках, и спросила, не появлялся ли он здесь. Две девушки сказали, что не видели. Третья не смогла ответить точно.

Джаггер и Брайонм заглянули во все закоулки. Безрезультатно.

— Мне кажется, что тут должна быть лестница наверх, — сказал Джаггер. — Стойте здесь, а я поднимусь.

Джаггер подошел к стальной двери. На ней было написано: «Служебные помещения. Вход воспрещен». За приоткрытой дверью он увидел узенькую лесенку с железными перилами, которая круто уходила вверх. Не обращая внимания на грозный запрет, написанный на трех языках, Джаггер открыл дверь и вышел на площадку. Ветер тотчас же обрушился на него со всей силой. Он так и свистел в железных конструкциях. Антенна телепередатчика раскачивалась настолько сильно, что конец ее почти невозможно было разглядеть. Вдруг Джаггер заметил, как над ним что-то движется.

Он присмотрелся и увидел темную фигуру, которая медленно поднималась по лестнице. Из-за ступенек нельзя было сразу разглядеть, кто это, но Джаггер все же узнал профессора Силидж-Бинна.

Глянув вниз, Джаггер увидел серебристую ленту Сены и потоки автомобилей на улицах — не больше спичечной коробки каждый. От сильного ветра у него закружилась голова, но он схватился за перила и стал подниматься. Ему пришлось собрать всю свою силу воли, чтобы не отрывать взгляда от следующей ступеньки и не смотреть вниз. Внутренний голос не уставал повторять, что у него всегда кружилась голова, что он не создан для высоты вроде этой, что чистейшее безумие — затевать борьбу с сумасшедшим на этой шаткой лестнице в трехстах метрах над землей. Что это равносильно самоубийству.

Потом возник еще один голос, который сказал ему — вот ситуация, которую ты искал все последнее время. Искал верной смерти, которая могла бы избавить, наконец, от сознания собственной вины. На это ответил третий голос, сильно напоминающий голос Макса: Давай! Умри красиво, раз уж ты непременно так решил. Только знай, что никто в мире не будет жалеть о твоей смерти.

Разве что ты сам пожалеешь — пока летишь с такой верхотуры.

Перед глазами Джаггера появилась та площадка, на которой был расположен телепередатчик. На ней, слева, метрах в десяти стоял Силидж-Бинн, устремив взор куда-то вдаль. Одной рукой он держался за перила, доходившие ему до груди, в другой сжимал ампулу. Он, похоже, разговаривал сам с собой.

Джаггер осторожно поднялся на площадку и медленно, сантиметр за сантиметром, стал приближаться к человеку, который держал в руках судьбу всего мира — в самом прямом смысле слова. Ветер сейчас был союзником Джаггера — он свистел в ушах так, что ровно ничего не было слышно.

Вот уже осталось всего два шага. Джаггер занес кулак, чтобы сбить профессора с ног.

И тут Силидж-Бинн обернулся.

Он инстинктивно отпрянул, повернулся и бросился от Джаггера. У него оставался только один путь для бегства. Под самой вершиной от башни отходили перпендикулярно к оси четыре массивные стальные балки. Концы их далеко выдавались над бездной.

На одну из этих балок и ступил Силидж-Бинн. Джаггер последовал за ним.

Цепляясь за балку, профессор добрался до самого ее конца. Остановился и повернулся, сидя на корточках. Ампулу он держал в руке, высоко подняв над головой. Он что-то говорил, но ветер уносил обрывки слов.

Джаггер замер в раздумье. Пока профессор оставался в таком положении, к нему нельзя было приближаться. Стоило сделать одно движение — и могло произойти именно то, чему он, Джаггер, хотел помешать.

Он все же был уже достаточно близко, чтобы разбирать слова профессора. Глаза старика светились неземным огнем, и Джаггер, пораженный до глубины души, увидел в них полную отрешенность.

Профессор воскликнул навстречу ветру: