Моя прекрасная жертва

– Вы пока не готовы сделать заказ? – спросила я, расставляя стаканы.

– Я заказывал воду, – проворчал Долтон, поднимая свою вишневую колу и хмуро ее разглядывая.

– Попробуйте. Если не понравится, принесу воды.

Он сделал глоток, потом еще один и выпучил глаза:

– Тэйлор, она правду сказала. Это лучше, чем фабричное пойло.

Тэйлор посмотрел на меня:

– Тогда и мне принесите.

– Хорошо. Что будете есть?

– Нам горячие бутерброды с индюшатиной и специями.

– Всем? – с сомнением спросила я.

– Всем. – Тэйлор возвратил мне заламинированный листок.

– Отлично. Сейчас сделаю вам вишневую колу, – сказала я и пошла проверять другие столики.

Гул голосов множества посетителей отражался от оконных стекол и возвращался прямо к барной стойке, за которой я готовила напиток для Тэйлора. Кёрби, поскрипывая туфлями, прошла через зал, выложенный оранжевой и белой плиткой. Федра обожала все яркое и хулиганское: смешные фотографии, побрякушки, вывески. Интерьер был эклектичен, как и сама хозяйка заведения.

– Можешь не благодарить, – сказала Кёрби, заправляя блузку под юбку.

– Ты имеешь в виду подставку для подноса? Я тебя уже поблагодарила.

– Я имею в виду компашку знойных пожарных, которых усадила за твой стол.

Кёрби едва исполнилось девятнадцать, и щеки у нее до сих пор были по-детски пухлые. Сама она еще в школе начала встречаться с Гуннаром Моттом, а меня упорно пыталась познакомить с каждым мало-мальски приличным мужчиной, который входил в дверь нашего кафе.

– Нет, – просто ответила я. – Мне они неинтересны, так что брось свое дурацкое сводничество. Кстати, они не пожарные, а пожарная бригада сельскохозяйственного управления.

– Есть разница?

– И большая. Начнем с того, что они тушат пожары не в городе, а в лесу. Проходят многие километры по пересеченной местности и таскают за собой свое оборудование. Работают двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Где бы ни загорелось, лезут туда, пилят упавшие деревья, копают пожарозащитные линии…

Кёрби посмотрела на меня: моя речь не произвела на нее впечатления.

– Не вздумай что-нибудь им про меня сказать, – предупредила я. – Серьезно.

– Почему? Они, все четверо, такие симпатичные! Беспроигрышный вариант!

– Потому что сваха ты фиговая! Даже не пытаешься вникнуть, какие парни мне нравятся. Просто норовишь свести меня с каждой второй особью мужского пола, чтобы опосредованно реализовать свои фантазии. Помнишь, как в прошлый раз я из-за тебя целый вечер убила на какого-то мерзкого туриста?

– Он был сексуальный… – мечтательно протянула Кёрби.

– Он был занудный! Без умолку болтал о себе, о тренажерном зале… и снова о себе.

– Тебе двадцать четыре года! – продолжала наступать Кёрби. – Можно и потерпеть часок нудной болтовни ради трех часов обалденного секса.

– Фу! Прекрати!

Я наморщила нос и покачала головой, невольно представив себе тошнотворную беседу с использованием слов типа «повторы» и «протеин». Как только я поставила на поднос стакан Тэйлора, из кухни донесся голос Чака:

– Фэйлин! Твой заказ!

Я подскочила с подносом к раздаточному столику: на полке в стене между баром и кухней стояли тарелки для тринадцатого столика. Я подхватила их, почувствовав руками жар обогревательных ламп, и понесла. Писательница и ее помощница едва на меня взглянули, когда я поставила перед ними салат из говядины с сыром фета и сэндвич с курицей.

– Это то, что вы заказывали?

Писательница кивнула, не отрываясь от разговора, и я понесла вишневую колу пожарным. Когда я уходила, один поймал меня за запястье. Я обернулась и сердито посмотрела на того, кто себе это позволил.

– Можно соломинку? – попросил Тэйлор, поежившись под моим взглядом. – Пожалуйста.

Я медленно достала из фартука пластиковую трубочку и протянула ему. Потом развернулась и один за другим обошла все свои столики.

Дон доел чизкейк и, как обычно, оставил двадцатку. Писательница оставила вдвое больше. Пожарные подписали чек, едва округлив его до следующего доллара. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не скомкать и не растоптать эту бумажку. «Жмоты!» – пробормотала я себе под нос.

До конца дня я едва успевала поворачиваться. С тех пор как ресторанный гид включил «Пилу» в свой список, так было всегда. Проходили часы, я обслуживала других пожарных, и все они оставляли приличные чаевые. Я никак не могла забыть обиду, которую причинили мне те четверо: Тэйлор, Зик, Долтон и Трекс. Пятьдесят один цент! Надо было догнать их и швырнуть им сдачу!

Зажглись фонари. Из наших окон я видела горожан и туристов, идущих вниз по улице к двухэтажному бару в стиле Дикого Запада. Девушки, многим из которых едва исполнился двадцать один год, шли группками. На них были высокие ботинки и короткие юбки: ночь стояла теплая. Вообще, открытую одежду в нашем городе носят не только в августе. Не успеет закончиться зима, многие местные уже начинают разоблачаться.