Моя прелестная девочка

Они остановились у покосившегося дома на колесах, который знавал и лучшие дни, и более свежую краску. Он был выкрашен черной краской, которая явно не предназначалась для металла: она облупилась крупными проплешинами вокруг окон.

Грейc достала пистолет, встала за спину Гэвина, так что ему даже не пришлось просить ее об этом, когда они приблизились к трейлеру. Гэвин быстро и громко заcтучал в дверь трейлера.

– Рэймонд Ньюген? ФБР! Откройте!

Момент был напряженный, потому что эти моменты всегда были такими. Минута, когда ты гадаешь, примет ли все дурной оборот. Затеет ли подозреваемый перестрелку. Не имело значения, сколько раз Грейс уже оказывалась в такой ситуации: каждый раз в эту бесконечно короткую и в то же время невыносимо долгую минуту она напряженно гадала. Она замирала, словно натянутая струна. И она готовилась.

Она была готова ко всему.

Но в этот раз вместо шума выстрелов их приветствовала тишина. Гэвин постучал снова и затем кивнул, подавая ей знак обойти фургон сзади.

Она пригнулась, держа пистолет наготове, быстро и ловко спустилась по шаткой лесенке трейлера, обошла двор и приблизилась к окнам. Она заглянула внутрь, но не заметила никакого движения.

– Чисто, – крикнула она, поспешно возвращаясь к передней двери трейлера.

– Заходим, – сказал Гэвин.

Дверь была не заперта – это всегда дурной знак. В трейлерном парке никто не оставляет дверь открытой: это приглашение стянуть ваше добро. Гэвин вошел первым, Грейс сразу за ним. Но как только она оказалась внутри трейлера, где резко пахло плесенью и сигаретами, она опустила оружие.

– Чтоб тебя, – сказал Гэвин, уставившись на пол перед ними.

Мужчина в ожерелье из сине-черных кровоподтеков – «причина смерти: удушение», подсказало ее оцепеневшее сознание – лежал на спине в центре маленького гостевого пространства. С него была снята вся одежда, вокруг талии повязан огромный бархатный рождественский бант. Его пустой взгляд был устремлен в потолок, руки раскинуты, как на распятии.

У Грейс что-то оборвалось внутри. Это была очередная уловка. Преступник расчетливо выбрал Рэймонда, зная, что его прошлое затянет ее в лабиринт бесконечных вероятностей. В очередной раз ее обвели вокруг пальца.

В очередной раз, кем бы ни был тот, кто делает все это, он оказался на много шагов впереди.

Грейс прошла вперед, осторожно, чтобы не наследить и не повредить улики. Она нагнулась, вытащила из кармана фонарик и посветила им на ленту.

В центре банта сияла пара бриллиантовых серег.

Полчаса спустя трейлерный парк был переполнен сотрудниками ФБР. Грейс вышла наружу, когда подъехала судмедэксперт – внутри трейлера становилось тесно. Она пыталась отвлечься – проверила телефон, еще раз мысленно пробежалась по фактам, – но было трудно не поддаться гадкому чувству, будто за тобой следят, и сокрушительному чувству вины.

Повсюду вокруг сотрудники собирали информацию, опрашивали соседей, но Грейс знала, что это ничего не даст.

Он был слишком осторожен, чтобы оставить свидетелей.

– Эй, ты в порядке?

Грейс обернулась и увидела через плечо синее облако, в котором узнала волосы Зоуи, и тут же поняла, что стоит, крепко обхватив себя руками, словно пытается найти утешение и тепло. Она расслабилась, расправила плечи и улыбнулась Зоуи.

– Просто задумалась, – сказала она.

– Я собрала все улики, чтобы коронер могла спокойно работать, – объяснила Зоуи, обходя груду гниющих деревянных садовых шезлонгов, чтобы встать рядом с Грейс.

– Нашла что-нибудь? – спросила Грейс.

Зоуи разочарованно поджала губы и шумно вздохнула.

– Ни отпечатков. Ни волос. Ни брызг крови. Ни отпечатков ног. Никаких следов ДНК. Он хорош.

– О да, – подтвердила Грейс. И он хотел, чтобы она знала это. Он хотел ткнуть ее в это лицом.

– Слушай, могу я кое-что спросить?

Грейс кивнула.

– На последнем убийстве ты сказала, что думаешь, это все из-за его ненависти к женщинам и их успеху. Но в этот раз… это ведь парень.

– Знаю, – ответила Грейс, неспособная скрыть волнение в голосе. Это беспокоило ее с той самой минуты, как они обнаружили тело. Убийство Андерсона можно было рассматривать как сопутствующий ущерб. Но это? Преступник выбрал Рэймонда не просто так.

Что она упускает? Есть ли еще что-то общее у этих жертв, что она не заметила?

Была ли предполагаемая мизогиния в его предыдущих убийствах лишь очередной уловкой? Хитростью, чтобы запутать ее?

Могла ли она доверять хоть чему-то в том, что касалось этого убийцы? Он перескакивал между типажами жертв и сценариями убийств, словно у него был синдром дефицита внимания. Было ли все это частью игры?

Может быть, были важны не столько жертвы и то, как они были убиты, сколько сама игра?

Грейс распрямилась, ее плечи были напряжены.

Было ли все это ради игры? Или даже из-за непреодолимой жажды смерти? Или же он убивал людей лишь потому, что совершить серию убийств было верным способом привлечь ее внимание, втянуть ее в игру?