Моя профессия – убивать. Мемуары палача

Убийца был на вид человек лет сорока или сорока пяти, высокого роста, с продолговатым лицом, орлиным выдающимся носом, глубоко посаженными глазами и курчавыми, как у негра, волосами; цвет его лица был так красен, что, несмотря на волнение, которое он должен был чувствовать в эту минуту, он, казалось, нисколько не побледнел; на нем был надет коричневый редингот, сюртук из серого драгета, жилет из зеленого бархата и плисовые брюки красного цвета.

Его обыскали и нашли при нем оружие, которым он нанес удар королю. Это был нож с двумя лезвиями: одно из них, широкое остроконечное, походило на лезвие обыкновенного ножа; другое имело форму лезвия перочинного ножика огромных размеров; оно было в пять дюймов длиною; этим-то длинным ножом он и нанес удар Людовику XV. Кроме того, в его карманах нашли тридцать семь луидоров, немного мелких монет и книгу под заглавием «Христианские наставления и молитвы».

При первом же допросе он объявил, что имя его Франсуа Дамьен, и сознался, что он нанес удар этот по воле Всевышнего, для народного блага.

На вопрос одного из телохранителей по имени Боно, не составляют ли найденные при нем деньги часть суммы, данной ему в вознаграждение за совершение преступления, Дамьен ответил отрывистым и грубым тоном:

– Мне нечего отвечать вам.

Затем, как будто под влиянием внезапного раскаяния, он сказал:

– Предупредите Его Высочество дофина, чтобы он не выходил сегодня.

Эти слова, произнесенные несчастным безумцем в припадке бреда и с целью придать большую важность своему гнусному поступку, подали повод к предположению, что Дамьен только агент обширного заговора, угрожавшего жизни всего королевского семейства. В это самое время солдат, стоявший у дверей комнаты, объявил, что вечером, когда он стоял на часах, в проходе, ведущем к часовне, он заметил незнакомца, который с пяти часов и до половины шестого ходил взад и вперед по этому месту; к этому незнакомцу подошел другой человек низенького роста, в довольно поношенном коричневом платье и в простой шляпе и спросил его: «Ну что?» «Жду», – отвечал взволнованным голосом первый незнакомец. Затем оба стали шептаться и через несколько минут расстались. Так как по описанию Дамьен был похож на первого из этих незнакомцев, то все были почти уверены, что он имеет сообщников.

Тогда гвардейцы, проводившие этот экстренный судебный допрос, в пылу возмущения, забыли о том, что они дворяне и офицеры, и не постыдились начать собственноручно пытать преступника: они привязали его к скамье и начали мучить и требовать ответить на их вопросы.

Между тем, короля отвели в его покои, раздели и уложили в постель.

Большая потеря крови вследствие полученной раны возбудила сильное беспокойство окружающих; Сенак, первый лейб-медик, и Ла Мартиньер, первый хирург, явились в ту же минуту и успокоили короля и всех присутствовавших.

Длинный нож Дамьена прошел сквозь тройную одежду и ранил Людовика XV в нижнюю часть правого бока. Лезвие вошло в тело на три пальца снизу вверх, между четвертым и пятым ребром, и не задело ни одного важного органа грудной полости.

Но королем, который выказывал столько хладнокровия в первые минуты после покушения на его жизнь, в это время овладело чрезвычайное волнение, особенно, когда один придворный очень неловко заметил Ла Мартиньеру, что хотя рана и не опасна, но лезвие могло быть отравлено ядом; после этого король два раза посылал спросить преступника, не обмакнул ли он своего кинжала в какой-либо ядовитый состав. Опасения короля были так сильны, что он приказал позвать своего духовника и пять или шесть раз получил от него отпущение грехов. Затем поручил дофину председательствовать на совете, одним словом, сделал все распоряжения как человек, близкий к смерти.

Беспокойство короля распространило смятение во всем дворце и повергло всех в уныние. Вследствие этого импровизированные палачи Дамьена удвоили мучения, которым они его подвергали.

Ответы Дамьена были непоследовательны и бессвязны: он утверждал, что не имел намерения убить короля, а хотел только «дать ему хороший урок», чтобы он прекратил притеснения Парламента и изгнал парижского архиепископа как виновника всех бедствий. Вообще все ответы Дамьена прямо указывали на болезненное состояние его мозга вследствие ипохондрического настроения духа и приливов крови.

В это время в зал, в котором находился Дамьен, вошел вице-канцлер, господин де Машо.