Моя птичка (СИ)

— Странно, что Лена так сбежала, — задумчиво произносит Анюта, скользя подушечками пальцев по воздушной ткани. — Так хотела у нас остаться до встречи с ребятами, а тут… Не понимаю, что произошло.

Прочищаю горло, чтобы сказать ей о ночном происшествии, но почему-то застываю с открытым ртом. У нас впереди праздник, фуршет, банкет, отрыв, и как Аня будет себя чувствовать в обществе своей «подруги»?

Фак!

Сглатываю слюну и провожу пятерней по волосам, взъерошивая их. Ничего ведь не изменится, если я скажу ей позже. Пусть повеселится со всеми, а потом пошлет Метелькину на все четыре стороны.

— Стас к бате на шинку приезжал, сказал, что они с Ленкой расстались. Совсем. Без пауз.

Аня резко останавливается. В карих глазах неподдельное изумление. Неужели думала, что Астапов женится на Ленке?

— Тогда ясно… Одна захотела побыть…

— Забей, Ань, — кривлюсь, потому что меньше всего сейчас хочу обсуждать чертову Метель и ее загоны.

Вряд ли эта сучка болезненно восприняла расставание со Стасом, если лезла ко мне в трусы. Я вообще сомневаюсь, что она способна на искренние чувства. Там в голове расчет, а между ног неуемная похоть.

— Ты к ней предвзято относишься. Это из-за Стаса, да? Он тебе что-то наговорил?

— Нет.

— Тогда по какой причине?

Вот дерьмо! Не хотел обсуждать Метелькину, а в результате только о ней весь разговор.

— Смотри, — указываю на шикарное светлое платье с открытой спиной. — Твой фасон.

Аня складывает руки на груди, привлекая мое внимание к высоко поднявшимся «девочкам». Опять сглатываю. Сексуальный голод обостряется и достигает отметки «МАКСИМУМ». Даже дышать перестаю, чтобы не накинуться на нее прямо в бутике при честном народе. Я зверею без секса.

— Ты сливаешься с темы, Яр. Почему?

— Мы пришли за платьем, Анют, — подхожу ближе, цепляю пальцами подбородок и приближаюсь к губам.

Припухшие, ведь я терзал их в машине полчаса назад. И снова горю желанием впиться в них. Мне всегда мало. Катастрофически.

— Яр… — улавливает в моем взгляде откровенный намек на продолжение и отступает. — Примерю. Кстати, — поворачивается спиной и идет в сторону приглянувшегося мне наряда, — мама просила переночевать у неё.

— Чё?! Ань, не издевайся над нами, — стреляю глазами на оттопырившегося друга внизу. — Я не вывезу ещё одну ночь без тебя.

— Папа уехал в командировку, а мама боится оставаться одна в квартире, ты же знаешь.

— Да, Зинаида Марковна у нас ранимая душа, — без яда не выходит.

Аня обиженно хмурится.

— Зачем ты так?

Пожимаю плечами. Неприязнь с ее предками взаимная. За то время, что мы вместе, они могли привыкнуть ко мне, но каждый раз стараются внести свою лепту в нашу семейную жизнь. Настроение закономерно падает вниз, и я вместо того, чтобы истекать слюной на красотку-жену, оставляю её одну в примерочной и спускаюсь вниз. Достаю вейп и парю около входа в торговый центр. Зачастил с антисрессом, но без него уже никак не обхожусь. Скриплю зубами, щурюсь от ярких солнечных лучей и матерю родителей птички. Она ведь не сможет отказать матери, хотя Зинаида Марковна та ещё продуманная стерва.

Ни капли не успокоившись, поднимаюсь к Анюте и жду около кассы. Строить из себя обиженного не хочу, но и разговаривать нормально тоже, поэтому молча забираю у нее пакеты и направляюсь к выходу. У нас иногда случаются ссоры. В основном виноваты её предки. Она ведется на болезненное состояние матери, хотя в большинстве случаев Зинаида Марковна симулирует. Я тоже сначала верил в этот цирк, пока не застал её попивающей коньяк после сердечного приступа. Последнего, как оказалось, и не было никогда, но Аня должна увидеть мамочку «при исполнении» сама. Одно дело Ленка, и совсем другое — тещенька.

В машину садимся без слов. Аня хмуро смотрит на меня, а я в лобовое. Завожу мотор и выезжаю с парковки. Направление уже задано — Зинаида Марковна. В салоне витает напряжение, и я не спешу начинать разговор первым. Наверное, сперма перекочёвывает выше и выселяет мозг. Злюсь! Постукиваю пальцами по рулю и приоткрываю окно, чтобы разбавить концентрированный запах моей девочки.

— Ярослав, перестань дуться. Ты же не маленький, — с обидой произносит Аня.

Я молчу. Из тех слов, что крутятся на кончике языка, лишь матерные, а я итак себе карму попортил.

— Яр…

Сворачиваю во дворы и останавливаю тачку в тени дерева. Здесь нас никто не увидит. Поворачиваюсь к Ане, перетаскиваю на себя под отчаянный вопль и жадно толкаюсь языком в теплый ротик. Мычит и упирается ладонями в плечи, но уже через минуту расслабляется и отвечает на поцелуй. Пальчики скользят по шее к затылку. Оттягивает мои волосы у корней, стимулируя прилив желания в вены.

— Нас увидят, Яр, — шепчет в губы, пока я сжимаю её ягодицы и толкаюсь бедрами.

Одежда лишняя. Хочется скинуть.

— Мы быстро, Ань, — лезу под платье к трусикам, сдвигаю их в сторону и…

Салон заполняется звонкой трелью птичкиного телефона. Я даже знаю, на кого она поставила эту противную песню.

— Яр, это мама. Я должна ответить.

С рыком бьюсь затылком о подголовник сиденья.

Как же я люблю тёщеньку!

6. Пережить бы вечер