Моя Родина – Смерть

Кар воспринимал действительность рваными кусками. Всё вертится в темпе стремительного галопа, раз – и движения мутантов замедляются, замирают, картинка дрожит и моховик времени снова раскручивается. Ему удаётся держать чувства под контролем, он всё видит, везде успевает. Круговерть горячки боя увлекает за собой, уводит от главной площади уровня в сторону. Вместе с облепившими его гибридами они кучей блуждают по коридорам, проваливаются в какие-то ямы, скользят по наклонным плоскостям переходов.

Кар получает секундную передышку. Очередная волна кошмарных существ уничтожена, он стоит около приземистого стакана технического колодца и теперь уже всё его тело объято свечением кирпичного цвета. С четырёх сторон, из проходов, сходящихся здесь в крест прицела, слышатся нарастающим звуком тревожной сирены завывания, рёв, басовитый хохот.

Колодец булькает, из него поднимаются влажные шлепки, а за звуками из жерла показывается тупое рыло. Наружу выползает слепой варан: вместо лап из его боков торчат три пары жилистых человеческих рук. Он открывает пасть и выплёвывает комок сизой слизи. Кар отклоняется, и слизь прилипает к стене за его спиной, шипит, разъедает бетон. Жизнь приобретает черты желанной определённости. Кар доволен, он делает шаг, второй…

Кара Кера не было трое суток. По нему справили панихиду павшего в бою кадета. Лишь одна Има верила, надеялась. Она страдала, выплакала все слёзы, осунулась, но продолжала ждать. Ночами, днём, стоя на ленте конвейера, без сна, практически без еды, она жила своим любимым, своей мечтой. Отними у неё эту надежду и Има, наверное, умерла бы. Весть о возвращение кадета из подземелий бункера через трое суток после дня экзамена быстро облетела жилые блоки бункера. Сенсация! До Кара никому не удавалось продержаться на заброшенных уровнях дольше двух с половиной часов. А тут целых три дня!

Всё население трёх бункеров собралось перед комендатурой, куда солдаты доставили героя. Сам комендант хотел увидеть такое чудо, расспросить Кара, как ему удалось выжить.

В общей толчее изнывала от нетерпения и острого чувства невозможного счастья и Има. Ей удалось пробиться в первые ряды, и она с нетерпением ждала появления любимого из дверей комендатуры. Отца Кера пригласили отдельно и отвели под почётной свитой личных охранников коменданта прямо в здание. Привилегия, которой удостаивались близкие родственники героя. Има пока в этот круг не входила, но рассчитывала в ближайшее время стать женой и переехать в блок к любимому Керу.

Всё что произошло дальше, потрясло Иму. Её ненаглядный Кар вышел на лестницу в окружении военного руководства сектора: где-то позади всех маячила сгорбленная фигура его отца. Кар обвёл собравшихся людей пустым (бездонным) холодным взглядом. Он без сомнения увидел Иму, но не обратил на неё внимания. Что это ошибка? Дань этикету? Име хотелось верить в лучшее, но сердце вещало о худшем. Он стал ей чужим. Цвет глаз изменился, став намного светлее, ярче. Она уже знала о своём поражении, о предательстве, просто сердце, так сразу, не хотело со всем эти безысходным одиночеством мириться.

От героя ждали каких-то слов, рассказов, но он не сказал ничего. Видно, и комендант ждал от него другой реакции. Поняв, что его надеждам сбыться не суждено, он скроил недовольную мину и поспешил за сходящим по ступеням вниз Кером. Зрители восхищённо молчали, их неудовлетворённость уступила место надежде. Людям нравилось приклоняться перед новой надеждой – молодым богом. Возможно, он всех спасёт, станет мировым проводником к спасению. Иррациональное желание счастья, и ничем не подкреплённое желание чуда пьянило не хуже самого крепкого вина. И не важно, что завтра за состоянием эйфории последует тяжёлое похмелье, сейчас они радовались, ждали и верили.

Кара ждала машина, присланная за ним главнокомандующим сообществом бункеров. Сам старший управитель – маршал Блум, захотел встретиться с Кером. В поездке к центру управления – отдельной цитадели мирового правительства, его должен был сопровождать один комендант. Герой ни обращал на его суету никого внимания. Весь его облик выражал ожидание чего-то совершенно неожиданного. Своими помыслами он находился не здесь. Он превратился не только в идеальный инструмент боя, но изменения коснулись и нервных связей в его мозгу. Кер получил возможность предугадывать ближайшие события. Пока ему было трудно различать в тумане возможных вариантов наиболее вероятное будущее, видеть детали, но он уже чувствовал, что в следующие несколько дней, а может, часов должно произойти нечто, что изменит его жизнь навсегда. И всё, что он оставил там, три дня назад, закрыв за собой люк перехода, перестало иметь для него хоть какое-нибудь значение. Всё кончилось и всё начиналось заново.