Моя Россия (Главы из книги)

По профессиональной привычке старого управленца я внимательно наблюдал за лицами людей, сидящих в зале и президиуме. Общее выражение — недоумение. Видел, как мрачнел Д.Львов, огорчение и в то же время иронию в глазах С.Дзарасова. Вспомнил сразу Новосибирск и подумал, что же с нами происходит, что заставило Аганбегяна, уже очень немолодого человека, отказаться от большей части своей жизни в науке и принципов, без которых настоящий исследователь немыслим. Никто не требует молиться на прошлое, все давно стали «атеистами». Ведь учёный присягает главному — вечному поиску истины. Но как можно походя отказаться от семидесятилетнего опыта плановых форм ведения хозяйства в СССР и полувекового опыта работы Китая, когда именно на этом пути были достигнуты всеми в мире признанные высоты в экономическом и социальном развитии? Это и есть наш собственный, отражающий во многом специфику страны интеллектуальный актив. Без него мы Азия, Африка, Латинская Америка, любая другая захудалая провинция, но только не Россия — страна будущего.

Через три года всемогущая «невидимая» рука рынка заслуженно воздала многим государствам, но России, конечно, больше всех. И поделом. Надежда, что проблемы рассосутся — беспочвенна. В конце января 2011 года я забрёл в книжный магазин, как всегда, полюбопытствовать. Смотрю, на тонкой книжке значится знакомая фамилия. Взял в руки, пошелестел страницами — академик Аганбегян учит нас, несмышленых, как выходить из финансового кризиса. Покупать не стал, не познавательно и нет знания предмета. Но за автора порадовался — жизнь в «науке» продолжается. Написал эти строки и подумал: а может быть, напрасно, слишком субъективны мои оценки конкретной личности. Но что же делать, если личностным восприятием пронизана вся наша жизнь. К счастью, встречаются и другие, вдохновляющие примеры служения науке.

Бережно храню в душе память о Дмитрии Львове, настоящем учёном и мужественном человеке, который до последнего дня отстаивал свои взгляды на ужас происходящего. Помню его потрясёние от встречи с В. Путиным. «Понимаешь, — взволнованно говорил он, — я ему рассказываю о том, что творится в экономике, почему нужно срочно корректировать реформы, иначе процесс деградации будет необратимым. И вдруг натыкаюсь на холодный безразличный взгляд — ему не интересны мои доводы. „Вы, Дмитрий Семёнович, — прощаясь, произнёс Путин, — ничего не понимаете в современной экономике“. Я! Не понимаю! Откуда в нём это убийственное для страны самомнение?» Мне стоило больших трудов успокоить академика: «Я вот тоже, мол, ничего не понимаю, хотя уже столько лет кручусь в бизнесе. Догадываюсь, конечно, кой о чём, но тогда нужно согласиться, что мы имеем дело не с национально мыслящим правительством. И потому часто на ум приходят слова властителя дум конца позапрошлого века, что бывали хуже времена, но не было подлей. Правда, Некрасов жил в другую эпоху, но, как известно, в России и через столетия ничего не меняется, и не может измениться, потому как всё дело в нас самих». «Да, Владимир Данилович, — с грустью произнёс Львов, — умеете вы успокоить». Не забываются встречи с такими людьми, они согревают душу и пробуждают совесть.

«Засадный полк» им. Егора Гайдара

Ещё раз хочу повторить: не верю я в отговорки, что маститые учёные, а тем более новая генерация политиков добросовестно заблуждались в правильности избранного курса реформ. Знали достаточно многое и хорошо понимали пагубность принимаемых решений. Но элементарная трусливость — одних, желание выслужиться — других действовали на всех остальных, колеблющихся и не желающих думать, как нервно-паралитический газ. Для крупных советских учёных западные источники информации были доступны почти всегда, другое дело — действовали достаточно жёсткие идеологические ограничения на применение современных немарксистских теорий в экономической практике. Те же ограничения распространялись на теоретическое наследие отечественных экономистов. Провозглашённая КПСС в середине восьмидесятых годов гласность и демократизация общественной жизни открыла все шлюзы. И что же выяснилось? Из творческих разработок зарубежных специалистов мы восприняли не то, что сами считали ценным для проведения реформ, а стали раболепно следовать советам неведомо откуда появившихся американских центров. С их весьма «специфическими» политическими, идеологическими и, как всегда, меркантильными интересами.