Моя семья, мой друг, мой брат (СИ)

Надежда на то, что сегодня удастся вернуться домой пораньше, испарилась, но Лёня не очень расстроился. Экзамены скоро, а без лекционного материала разбираться сложно. В учебнике такая муть. Доцент Зайцева, куратор их группы, уже второй месяц болеет. Семинары ещё худо-бедно проводятся, но многое всё равно остаётся непонятным.

В лекционной аудитории народу было мало, все уже привыкли, что по средам нет лекций. Лёня по своему обыкновению устроился на галёрке, вытащил потрёпанную тетрадь. Звякнул мобильный. Генка. Спрашивает, в силах ли их договорённость насчёт субботы. Лёня принялся набирать ответное: «Само собой!», и пропустил момент появления в аудитории нового лектора.

– Добрый день, студенты! Что-то вас как-то маловато. Эпидемия гриппа в разгаре?

До настоящей весны ещё было далеко. За окном кружил мокрый снегопад, а на голых ветках деревьев зябко жались нахохлившиеся галки. Даже солнца в небе не было видно из-за серых тяжёлых облаков.

Но при звуке этого голоса Лёне показалось, что по всему лекционному залу рассыпались солнечные зайчики.

***

В этот вечер Лёня вернулся домой гораздо позже обычного. Но его никто ни ругал. Мать сразу же засуетилась на кухне, подогревая щи и картошку, сестрёнки облепили в четыре руки. Отец выглянул из зала с газетой в руках – старший Заболоцкий принципиально не верил новостям по телевизору и интернету, предпочитая по старинке выписывать печатную периодику.

– Здорово, Лёнь. Как там гранит науки, не весь ещё сгрыз?

Лёня смог только устало улыбнуться. Обычно с отцом они устраивали целые словесные баталии на тему этого самого «гранита». Павел Заболоцкий всю жизнь проработал на химкомбинате слесарем, женился поздно и Лёнька у них с Ларисой родился, когда им обоим было уже по тридцать пять. А через десять лет к священному ужасу четы Заболоцких у Лёни появились сестрёнки-близнецы. Ужас быстро прошёл, остались бесконечные хлопоты и неожиданное счастье. Лёня умом пошёл в мать, которая, хоть и без высшего образования, но уже давно в мастерах участка ходит в своём цеху и потому на пенсию её никто не отпускает. Когда старший сын сам, без всякой помощи поступил в химико-технологический университет, отец с матерью аж помолодели, Лариса вообще начала на работу в строгом костюме ходить, не дать не взять – бизнес-вумен. Мама будущего начальника, это вам не хухры-мухры! Павел гордился сыном безмерно, но на словах вечно ехидно подкалывал – инженеров нынче пруд пруди, а вот квалифицированных рабочих кот наплакал. Лёнька вспыхивал и бросался в бой, доказывая, что скоро вообще отпадёт нужда в человеческом труде, всё роботы будут делать, а люди только мозг развивать. От их таких ежевечерних споров оба получали колоссальное удовольствие, а сестрёнки слушали, раскрыв рты.

Но сегодня Лёня не поддержал привычную пикировку. Осторожно отцепил от себя Маринку и Настюшу, разделся, вымыл руки. Машинально улыбался и кивал матери, пока та рассказывала что-то, наливая ему щи в тарелку и нарезая хлеб.

– Лёнь, ты не заболел? – мать озабоченно потрогала сыну лоб. – Горишь весь.

– Всё в порядке, мам, просто устал. Пешком шёл, автобусы плохо ходят.

Закрыв за собой дверь своей комнаты, Лёня с минуту постоял, бездумно глядя на кровать. А потом сполз по двери на пол, и так и остался сидеть, уткнувшись лбом в колени. Что-то странное происходило с ним, и не было рядом никого, у кого бы Лёня Заболоцкий мог спросить, почему это происходит.

***

– Ген, слушай, у тебя так бывало – слушаешь чей-то голос, и крыша едет?

– А как же! – Генка ткнул в клавиатуру, и компьютерные колонки вздрогнули от мощного аккорда. – Вот от этого голоса меня вообще в пыль разносит!

Как в Соловьёве уживались врождённая интеллигентность и любовь к хулиганскому джаз-року, Лёня уже не пытался понять. Генка есть Генка, он такой, и другого друга Лёне не надо. Только теперь у Лёни появился секрет от лучшего друга, и это бесит. Особенно потому, что Лёня, вроде как, встречается с двоюродной сестрой Соловьёва.

Серьёзно с кем-то встречаться Лёне как-то не хотелось. С девушками сложно общаться, они похожи на неуправляемые химические реакции – никогда не знаешь, какое твоё слово или действие сыграет роль катализатора, а которое напрочь заингибирует только-только наметившуюся близость. Спокойному, даже немного флегматичному Заболоцкому быстро надоедали перепады настроения его подружек. То ли дело Генка – с ним можно болтать о чём угодно или просто сидеть за компом, слушать грохочущую музыку и пить пиво из кружек (замаскированное под чай, у Соловьёва мать строгая).

– Да я не про певцов! Обычный голос, у какого-нибудь знакомого!

– А-а. Неа. Не было такого. Усыплять вот получается, особенно у нашего препода по гражданскому праву. А что? У тебя кто-то появился? С Зойкой разбежались, что ли? То-то она вчера в кафе с каким-то Серёжей ходила, мать по телефону с тёть Дашей болтала. Разбежались?

– Да вроде нет. Разговора пока не было.

– Разбегайтесь. Зойке за границу охота свалить, а ты же у нас патриот, к родителям на завод собрался, династию продолжать.