Моя сестра Джоди

– Может, поэтому их сюда и спрятали. Возможно, эти вещи принадлежали членам семьи миссис Уилберфорс, ее родителям, дедушкам, бабушкам, – предположил Харли, стягивая с себя тужурку, чтобы передать ее Джоди.

На Джоди меховая тужурка смотрелась блестяще. Не снимая ее, она отправилась к следующей комнате. Теперь сестра стала мастером по открыванию дверей. Одежды мы больше не нашли, если не считать роскошного малинового смокинга с такого же цвета феской, украшенной кисточкой, и длинного белого платья, приколотого к портновскому манекену.

– Ой, это, должно быть, подвенечное платье, – сказал Харли. – Сразу вспоминается мисс Хэвишем!

Я видела фильм «Большие надежды» по телевизору и вспомнила, что мисс Хэвишем была старой леди, которую жених бросил в день свадьбы, и она до самого конца сидела в комнате в своем пожелтевшем от времени подвенечном платье. Я понимающе кивнула.

Джоди подтянула платье вверх за пояс, и внизу обнаружились пышные белые юбки.

– Да, это точно подвенечное платье, настоящий белый шелк, – сказала она. – Я думаю, это подвенечное платье миссис Уилберфорс. Значит, какой-то парень обманул ее и она от отчаяния бросилась вниз с башни.

– Шерлок Джоди, – улыбнулся Харли. – Только я сомневаюсь, что все так «элементарно, Ватсон».

– Бедная миссис Уилберфорс, – сказала я.

– Ты можешь расспросить ее обо всем, когда пойдешь менять книгу, – заметила Джоди.

– Нет, я не смогу! Вряд ли ей захочется вспоминать об этом. Как ужасно, если с ней действительно случилось нечто подобное, – сказала я.

– Может, и не случилось, мы ведь только предположили, – Джоди сняла белую заячью тужурку и осторожно накинула ее на плечи одетого в подвенечное платье манекена. – Не грусти, – мягко сказала она.

Затем Джоди отправилась исследовать следующую комнату.

– Перл! – крикнула она оттуда. – Перл, иди скорее и посмотри, что здесь!

Я вбежала в комнату, куда позвала меня Джоди, и раскрыла рот от удивления. Эта комната была похожа на детскую, с красивой лоскутной ширмой и четырьмя панно, на которых были нарисованы пухлощекие детишки, громадные розы, маленькие дрозды с глазками-бусинками и порхающие на пятнистых, как у бабочек, крылышках феи. В комнате стояли старые деревянные детские стульчики, расписанные сердечками и цветами, шаткий умывальник, старая лошадь-качалка, перекосившаяся каминная решетка и большой обтянутый кожей сундук.

Джоди уже пыталась приподнять крышку сундука, но не могла подцепить ее, потому что ногти у моей сестры вечно обгрызены до самого основания.

– Давай, Перл, помогай, – сказала Джоди. – Я не думаю, что он заперт, просто туго открывается.

Я наклонилась, подцепила ногтями край крышки и потянула. Крышка дрогнула и начала приподниматься.

Я заглянула внутрь.

– О! – воскликнула я, открыв крышку до конца. – О! – повторила я. – О! О! О!

– Заладила прямо как девчонка на подпевках, Перл, – заметил Харли, стоя в дверном проеме. – Что там, в этом сундуке? Бриллианты? Золотые слитки? Рубины размером с булыжник?

– Лучше, намного лучше, лучше, лучше, – пропела я. – Игрушки.

Сундук был набит старыми игрушечными зверюшками, аккуратно завернутыми в белые шелковые тряпочки.

– Мне казалось, ты говорила, что стала слишком старой, чтобы играть в игрушки, – ехидно заметила Джоди. – Ну, давай вытаскивай, посмотрим, что там у нас.

Честно говоря, мне не хотелось трогать эти игрушки. Они лежали в своих белых тряпочках как в саване, в одном общем гробу-сундуке.

– Может, лучше оставим их как есть? – сказала я.

– Глупости! – возразила Джоди. Она наклонилась и принялась перебирать игрушки одну за другой. Нащупала коричневую мохнатую руку и потянула за нее. – Это обезьяна! – воскликнула Джоди. – Смотри, шимпанзе в синих штанишках и с красным бантом на шее. Прикольно! – Она вытащила обезьянку и взвизгнула, когда у той отвалилась и упала на пол задняя лапа. – Э, да она вся сгнила!

Джоди выронила обезьянку, и она упала на пол рядом со своей отвалившейся лапой. Обезьянка лежала и ухмылялась нам своим раскрытым оранжевым ртом.

– Бедный тухлый обезьян, – сказал Харли.

Я присела, подобрала обезьянку, и лапу тоже. Мне было неприятно притрагиваться к этой лапе – ужасно сморщенной и рыхлой на ощупь, – но я попыталась приставить ее на место. Лапа не захотела вворачиваться в дырочку и снова упала мне на колени.

– Может, ее можно приклеить? – спросила я, разглаживая искусственный мех и подтягивая на обезьянке штанишки, словно хотела ее утешить.

Джоди продолжала рыться в сундуке.

– Ба, да здесь целое семейство гнилых обезьян, смотрите! – она вытащила обезьянку-маму в синем платьице и белом передничке. Уши обезьянки были проколоты маленькими сережками. – Эй, мне нравятся ее звездочки-кнопки, – сказала Джоди, пытаясь отковырнуть их.

– Не забирай их у нее! – сказала я.

– Да уже и половины уха-то нет, сама посмотри. Не нужны ей больше эти кнопки.

– Нет, нужны! – Я пыталась придумать способ увести Джоди отсюда. – Может быть, как раз кнопки и занесли заразу ей в уши, поэтому от них и отвалились куски. Если ты их наденешь, у тебя тоже уши отвалятся.