Моя сестра живет на каминной полке

Я взял из пачки у нас в классе два письма и одно отдал папе, а другое послал маме. В ее конверт я еще вложил свою записку, в которой очень красивым и очень слитным почерком написал: Жду тебя 13 декабря в 15.15 у моей новой школы, она называется Англиканская начальная школа Эмблсайда. P.S. Найджела с собой не бери. Хотел было еще приписать: Я буду в футболке с пауком, да передумал. Пусть будет сюрпризом. Аккуратно сложил листы, которые вырвал из альбома, и тоже положил в конверт. Мой портрет и портрет золотой рыбки. Маме понравится.

Когда письмо упало в почтовый ящик, я ужасно разволновался. До родительского собрания целых две недели, у мамы есть время отпроситься у мистера Уокера. Она же непременно захочет приехать. Сколько раз твердила мне, что школа – это очень важно и что хорошими отметками я могу добиться всего, чего пожелаю. Говорила: «Не ленись, старайся – и ты будешь вознагражден». Я буду очень стараться, до самого тринадцатого декабря, чтобы миссис Фармер могла сказать про меня много хорошего.

Отправив письмо, я уселся на ограде возле почтового ящика ждать Сунью. На душе кошки скребли, потому что я бросил папу, а он ведь поинтересовался, чем я сегодня буду заниматься. Так и спросил:

– Какие у тебя планы?

Я чуть не подавился своими шоколадными шариками.

– К другу пойду, – говорю.

А он отвечает:

– Вот как. – И с таким разочарованием, будто я что плохое задумал.

Но ведь так оно и было, потому что я собирался в гости к мусульманам, хотя папа этого не знал.

– Я думал, может, сходим на рыбалку, – вздохнул он, и Джас от неожиданности обожгла язык чаем.

– Прости, – пробормотал я.

А папа сказал:

– Возвращайся к пяти, будем ужинать.

Джас сидела, высунув язык и обмахивая его рукой, и глаза у нее были круглыми от изумления.

После ссоры с Джас папа стал вести себя гораздо лучше. Думаю, до него дошло, что он плоховато о нас заботится. Он по-прежнему пьет, но не с утра, а еще в этом месяце четыре раза возил нас в школу. И моими уроками начал интересоваться, да и вообще. Пусть ответ не всегда выслушивает, но мне все равно нравится. Я сказал ему, что забил решающий гол и наша футбольная команда заняла первое место, а он говорит: «Чего ж ты мне не сказал, что играешь. Я бы пришел посмотреть». Мне было и досадно, и приятно. Джас красила ногти в этот момент. Она покачала головой и подмигнула мне, а потом принялась дуть на свои черные ногти, чтоб высохли.

Хорошо, что папа переменился, потому что Джас считает мой план полным бредом. Я ей сказал, что позвонил устроителям Крупнейшего в Британии конкурса талантов и дал наш адрес, чтоб нам прислали приглашение на прослушивание. А Джас сказала:

– Чтобы попасть на конкурс талантов, нужно как минимум иметь какой-нибудь талант.

Я говорю:

– Ты же умеешь петь.

А она:

– Не так, как Роза.

Я тогда здорово разозлился, потому что это неправда. Когда пришло приглашение, тут же показал Джас. И число – пятое января, и место – Манчестер, театр «Пэлас». Джас сказала:

– Опять ты за свое!

А я:

– Но это может изменить всю нашу жизнь.

Тогда она мне велела прекратить молоть чепуху и убираться из ее комнаты.

Я первым увидел Сунью. Она вприпрыжку неслась вниз по склону холма, хиджаб флагом развевался у нее за спиной, и она на самом деле здорово смахивала на супергероя, со свистом рассекающего воздух. В пятницу на математике я спросил Сунью, снимает ли она хоть когда этот свой хиджаб. Она прыснула со смеху:

– Я его ношу, только когда я не дома или когда к нам заходят чужие.

– А почему ты должна закрываться? – полюбопытствовал я.

– Потому что так сказано в Коране, – отозвалась Сунья.

– А что такое Коран?

– Это что-то вроде Библии.

В том-то вся и штука – и у христиан, и у мусульман есть Бог, и у христиан, и у мусульман есть Книга, Святое Писание. Только называются они по-разному. Вот и все.

Сунья подлетела, схватила меня за руку и, болтая без умолку, потащила вверх по холму. А я психовал как не знаю кто. Я ведь ни разу в жизни не бывал у мусульман дома. Что, если там воняет карри, как папа еще в Лондоне говорил? Ну или они там молятся без передыху или разговаривают на непонятном языке? И самое страшное – вдруг Суньин папа мастерит бомбы прямо у себя в спальне? Папа говорит, все мусульмане клепают дома бомбы. И хотя я бы сильно удивился, если б Суньин папа оказался террористом, но папа говорил, что всякое бывает, что даже у совершенно безобидных на первый взгляд людей взрывчатка в тюрбанах запрятана.