Моя сестра

– Разбередить старые раны? – спрашиваю я с сарказмом, и директриса снова смотрит на мое бедро. Она знает больше обо мне, чем я сама. Но она побледнела, ее глаза сузились до щелочек.

– К чему это про старые раны?

– Да так, – говорю я. – Просто отец так говорил. – Я ставлю то, что осталось от кофе, на стол, стирая капли с колена. – Но я должна найти ее, потому что полиция арестовала моего парня. Они обнаружили в доме ее кровь. – Мисс Эндикотт поднимает бровь, ее одолевает сомнение, быть может, она недооценила масштаб происшествия? – Но Антонио не виноват. Он не сделал ничего Элли.

– Однако они нашли кровь. Возможно, я не права. Возможно, она действительно пострадала. – Отпрянув, она подносит руку ко рту. – Ох. Я не должна была ничего говорить.

– Она не пострадала, мисс Эндикотт. Она больна. Головой, – говорю я, стуча по голове. – Расскажите мне об этой старой психиатрической клинике. «Фэйр Филдс». Вероятно, я смогу доказать полиции, что у нее были проблемы с психикой, и они поймут, что приходят к ошибочным выводам насчет моей сестры.

Она трясет головой.

– «Фэйр Филдс» – лишь оболочка. Лет пятнадцать назад она сгорела почти целиком. Несколько пациентов погибло. Внутри больше ничего нет. Даже записей. – Она, видимо, замечает выражение моего лица, которое я сама даже не успеваю осознать. Точно так же я знаю, что Антонио врет, до того, как он сам это понимает. Выражение, появляющееся, когда я знаю, что мне рассказывают меньше, чем есть. – Да был вопрос, кто в ответе за это. Все в деревне знали, что у Элли непростая судьба, и некоторые знали также, где она побывала ребенком. Было много разговоров о том, что происходило в этом месте. В начале восьмидесятых психиатрическая больница была не слишком-то приятным местом, Айрини. Многие объясняют неразборчивость Элли в мужчинах тем, что она, вероятно, испытала в стенах больницы. Разумеется, сама я не видела никаких доказательств.

Я вспоминаю любовь Элли к спичкам, запах ее подпаленных ногтей.

– Думаете, она устроила поджог?

– Не важно, что я думаю. Важно только, что вы сделаете. Вы любите этого парня, которого арестовала полиция?

– Какое это имеет отношение к моей сестре? – спрашиваю я, отыскав и на своей одежде складку, требующую моего внимания.

– Я хочу спросить, важен ли он для вас? Можете ли вы жить без него? – Я не могу ответить, и она делает свои выводы. – Тогда забудьте его. Он приезжал сюда, Айрини. Я видела их вместе. Он сам ввязался в это, и, судя по всему, вел себя тоже не очень примерно. – Утонув в своем директорском кресле, она складывает руки в замок, ее пальцы похожи на змеиное гнездо. Я слышу, что ветер за окном усилился. – У ваших родителей были причины, чтобы держать Элли подальше от вас, и я бы посоветовала вам увеличить дистанцию настолько, насколько это возможно. Не пытайтесь спасти Антонио, если для этого нужно будет отыскать ее.

Глава 35

Тихонько подобравшись к дому по въездной дороге, я вижу, что ворота закрыты, на ветру развеваются остатки желтой полицейской ленты. Ворота не открываются автоматически, и я останавливаю машину и выхожу. Дергаю щеколду и толкаю обе створки ворот, пока они не останавливаются параллельно ряду елок. Жду, не остановит ли меня кто, но этого не происходит.

Я оборачиваюсь к машине, и вдруг накатывают воспоминания. Не знаю, из-за дубов ли это, качающихся рядом, или из-за грязной дорожки, разделенной пополам полоской травы. А может, из-за звука гравия, хрустящего под ногами в начале въездной дороги, или звука остывающего двигателя на холостом ходу. Возможно, все это вместе взятое перенесло меня в тот день, когда моя мать посадила меня в машину тети Джемаймы. Здесь произошла передача, прямо тут, где сейчас находится дверь моей машины. Я практически могу увидеть тот автомобиль. Я смотрю на дом, и думаю, может, мать говорила о том, что лучше сделать это здесь, что я буду спокойнее, если буду рядом с домом.

Забираюсь обратно в машину и въезжаю внутрь, паркуясь рядом с гаражами, как всегда делала Элли. Я стучусь в дверь, надеясь, что Фрэнк или Джойс запечатаны там так же, как предметы на месте преступления. Никто не отвечает. Я огибаю дом, двигаясь к кухне. Нахожу дверь, запечатанную, но открытую. Открываю и ныряю в дом. Я внутри.

Единственный звук здесь – тиканье старых дедушкиных часов в коридоре. Заставляя себя идти вперед по кухне, я вслушиваюсь, ожидая звуков из прошлого, голоса матери, подбадривающего меня. Но ничего не всплывает в голове, как будто это место умерло вместе с воспоминаниями. Я смотрю в сторону лестницы, которая ведет к моей спальне, но не иду по ней, вместо этого я двигаюсь внутрь дома по основному коридору.