Моя сестра

Не одна пара любопытных глаз заметила мою отчужденность, и я вижу, как люди шепчутся между собой, бросая через плечо вороватые взгляды. Теперь мне совершенно очевидно, что они знают, кто я: потерянный ребенок, вернувшийся обратно. Из-за этого я чувствую себя непрошеным гостем. Но через некоторое время Элли начинает собирать всех, направляя к трактиру «Зачарованный лебедь», ее манера поведения балансирует на грани с неподобающим весельем. Тем не менее, я рада, потому что, руководя толпой, она не замечает меня в моем укромном месте. И довольно скоро я замечаю, что мой отец остался один, если не считать нескольких незнакомых людей, блуждающих по кладбищу, вероятно, навещающих могилы своих родных. Убедив Джойс в том, что я хочу прогуляться и успокоиться, я направляюсь к нему.

– Нам нечего сказать друг другу, – говорит он, хотя я еще не дошла до него, даже на расстояние вытянутой руки. Он стоит рядом с маленьким надгробием и придает себе устойчивости, опираясь на стену, окружающую церковь. Стена предназначена для того, чтобы овцы не заходили на территорию кладбища, но сейчас она удержит его от побега. Он меня выслушает. Он должен. – Ты уже услышала все, что я должен был сказать здесь.

Я делаю еще один шаг к нему, не желая, чтобы он сорвался с крючка. Разве то, что я приехала на похороны матери, ничего не значит для него? Я уже восполнила силы после нашей прошлой встречи, и я знаю, что это мой шанс, хочет он этого или нет. Элли здесь нет, а он подавлен. Сильнее, чем сейчас, я себя уже не почувствую.

Он слегка поворачивается, словно вбирая глазами меня всю. Он поднимает руку, создает тень на лице, защищая глаза от солнца. Погода изумительная, непредсказуемое позднее лето. Я не вижу его глаз, но чувствую, что они смотрят на меня. Затем он переносит свой взгляд, обращая его к далеким холмам, куда Кассандра вытаскивала его, несмотря на погоду.

– Элли права, – произносит он мягко. – Ты так похожа на нее.

Я задерживаю дыхание.

– Я хочу спросить только об одном, – говорю я. – После этого я уеду, и обещаю никогда больше тебя не беспокоить. Я знаю, ты этого хочешь. – Он, кажется, колеблется, поэтому я добавляю:

– Я думаю, ты должен мне хотя бы это.

– Я ничего тебе не должен, – говорит он. – Я отдал тебе последний клочок своей души много лет назад. Мне больше нечего тебе предложить. Я не могу говорить об этом сегодня. Не сейчас. Не с тобой.

– Пожалуйста, отец. – Он делает передышку, хватается за стену.

– Просто скажи, что ты хочешь знать.

– Когда Элли сказала, что она – в смысле моя мать – всегда хотела, чтобы здесь осталась я, это было правдой?

Он вновь смотрит на холмы, следит за воробьем, кружащим неподалеку, пока тот не садится на холмик земли, что возвышается над свежей могилой. Птица вытягивает червяка и разделывается с ним. Мы вдвоем наблюдаем за тем, как он улетает. Я снова смотрю на отца, он кивает головой.

– Почему ты сказал, что мне лучше было бы не приезжать? Даже теперь, на ее похороны. Если она сожалела о своем поступке, – говорю я, подходя ближе, – если она жалела о том, что отдала меня, мне было бы полезно знать это. Я бы не чувствовала себя настолько никчемной. – Я снова плачу, но на этот раз уже не пытаюсь остановить слезы.

– Ты не никчемна, – еще никто не обращался ко мне столь мягким тоном, – и никогда таковой не была, Рини. – Я плачу еще горше, когда он сокращает мое имя, слезы дождем падают на землю. Он смотрит на мое краснеющее лицо. Я вижу, как дрогнул мускул на его руке, и в какой-то момент я ожидала, что он протянет руку ко мне и утрет мои слезы. Я стою достаточно близко, и я бы его не остановила, хотя теперь знаю, что, скорее всего, это он настаивал на том, чтобы отослать меня. Но ничего не происходит, и он упирает руки в бока.

– Ты заслуживаешь и всегда заслуживала всего самого лучшего. Поэтому для тебя я был готов отдать все, что имею.

– Но почему же тогда ты сказал, что я не должна быть здесь? Разве я не заслуживаю того, чтобы попрощаться с ней на этот раз как следует.

Он делает глубокий вдох перед тем, как сказать:

– Потому что ты разбередишь старые раны, Рини. Мои и твоей сестры. Раны, которые никогда не заживут. – Он делает шаг ко мне, и снова мне кажется, что он хочет до меня дотронуться, его губы приоткрыты; быть может, последний поцелуй на прощание, перед тем как мы вернемся к прежним условиям игры, появившейся много лет назад из-за меня? Но он вновь останавливает себя. – Я не желаю тебе зла. На деле как раз наоборот. – Он смотрит на паб взволнованно, а потом опять на меня. – Но ты должна уехать. Уезжай сейчас, пока ты еще можешь от нас вырваться. Ты увидишь, это к лучшему. Сейчас, когда она думает, что узнала правду, она оставит тебя в покое. – У него почти получается улыбнуться. – Здесь твоего ничего не осталось.

Глава 16

Значит, это правда. Мой отец подтвердил мои самые потаенные страхи. Я должна принять тот факт, что не принадлежу этому месту, должна уйти. Но непросто смириться с мыслью о том, что я не имею ничего. С тем, что я по-настоящему одинока.