Моя сестра

Через некоторое время встает отец, чуть более собранный, чем раньше, но, впрочем, все такой же поникший. Он поднимается к аналою, и меня пробирает дрожь от холода каменных стен. Я понимаю, что сейчас он будет читать эпитафию, и сама эта идея привлекает меня так же, как мотылька – огонь.

– Я хотел бы поблагодарить всех вас за то, что вы пришли сюда сегодня, чтобы помянуть мою дорогую Кассандру. – Только теперь он поднимает взгляд и окидывает им всех, кто теснится в этой маленькой церквушке. Он старается не смотреть на меня, а значит, он знает, где я сижу. – Ее жизнь оказалась короче, чем нам бы того хотелось, из-за ужасной болезни. Многие из вас наблюдали, как она боролась с раком, многие и поддерживали нас, и помогали. Спасибо тем, кто был с нами, когда мы нуждались в этом, ныне, во время ее болезни, спасибо и тем, кто поддерживал нас в прошлом.

Рыдания становятся громче. Тихие всхлипы превращаются в полноценные слезы. Шуршат платки. Я сосредоточена и спокойна, в противоположность своей завывающей сестре, которую я впервые освобождаю от подозрений. Мать убил рак. Очередная обыкновенная смерть, в очередной обыкновенной семье. Я ведь все больше убеждаюсь, что мы и есть обыкновенная семья.

– Но я не хочу зацикливаться на тех временах, – продолжает мой отец. – Не такой я хочу запомнить свою жену, друга. Товарища. Лучше я буду помнить ее светловолосой семнадцатилетней девчонкой, которая похвалила мой велосипед и попросила прокатить ее. Я буду помнить ее увлеченной художницей и собирательницей антиквариата. – Я вспоминаю выцветших бабочек, и знаю, что их нарисовала она. Для меня. – Как она вытаскивала меня на прогулку по холмам вне зависимости от погоды. Самое счастливое время было тогда, в юности, когда мы были молодой семьей.

Потом он смотрит на меня. Я вижу некий проблеск в его глазах, похожий на мерцание далекой звезды на темном ночном небе. Но он исчезает, стоит мне только ответить на его взгляд. Думаю, Джойс тоже заметила это, потому что я почувствовала, как она слегка сжала мою руку.

– Уверен, многие подтвердят, что у Кассандры было доброе сердце. Она всегда была готова помочь тому, кто в беде, будь то друг или незнакомец. Женщина, которая жертвовала своим временем ради других. Чудесная жена, которая любила готовить и никогда не уставала веселить меня.

К этому моменту мне совсем опостылели эти небылицы. Надгробная речь. Версия правды, из которой удалены все некрасивые детали. Меня отфотошопили, чтобы не было никаких шрамов, а кости были бы ровными.

Он делает паузу, чтобы смахнуть слезы, и кто-то вскакивает с места, протягивая ему платок. Готовые прийти на помощь, люди теснятся рядом, но он уверяет их, что может продолжать, и они возвращаются на второй ряд. Он кашляет, прочищая горло.

– Кассандра была самоотверженной матерью, которая всегда делала то, что считала самым лучшим для ребенка. – В толпе раздаются любопытные шепотки, и, думаю, некоторые люди повернулись ко мне. Они таки узнали меня? Отец снова смотрит на меня. Теперь уж точно. Джойс, кажется, обеспокоена его последними словами, и сжимает мою руку еще крепче. Может быть, она думает, что я могу убежать. Но я никогда не пойду, ведь то, что он может описывать мать таким образом, глядя прямо на меня, что-нибудь да значит. Почему он хотел увидеться со мной наедине? Что он не мог рассказать при Элли? Что за тайны он до сих пор скрывает? Больше, чем когда-либо, я верю, что моя мать любила меня, нуждалась во мне, и поступила так, как поступила, потому что считала, что это во благо. Он говорил мне, что у них не было другого выбора, что это отразилось и на ней тоже. Иначе он не смог бы сейчас говорить то, что говорит, не при мне. Возможно, я научусь носить траур. Возможно, я смогу обрести утешение и мир.

Чуть позже мы расходимся в стороны, выходя из церкви. Я теряюсь в конце толпы, не хочу быть слишком близко к могиле, когда будут опускать гроб. В то время как могилу засыпают землей, люди суетятся вокруг отца, выказывая сочувствие и поддержку. Я стою, спрятавшись за огромным надгробием, оттуда я слежу за Элли. Вижу мисс Эндикотт неподалеку; она вышла из церкви быстро, одной из первых. Она какая-то странная, замешкалась у крыльца точно так же, как я прячусь за надгробием. Вскоре она спешит прочь, направляясь через дорогу то ли к школе, то ли к своему дому.

Джойс что-то шепчет на одном дыхании, когда видит, что директриса уходит. Я не очень поняла, что именно.

– Что вы говорите? – спрашиваю. – Я не расслышала.

– Не обращайте внимания, Айрини. Это не важно.