Моя шоколадная беби

Будить его она больше не стала. Сам проснётся. Катерина сняла с себя диадему, бусы и ожерелье, в которых заснула. Вот только серёжки ей очень понравились. Так понравились, что она решила их не снимать. Пусть останутся у неё в ушах – виноградные грозди бриллиантов. В конце концов, она имеет на них полное моральное право.

Кофе она решила не пить. И в душ не пошла. Сегодня всё не так, как всегда. Она поедет к Роберту и скажет, что будет верна ему по гроб своей жизни. Или его жизни? Она останется у него навсегда, а эту квартиру сдаст за бешеные деньги какому-нибудь иностранцу, может быть даже Найобу – послу неизвестной республики.

Катерина взяла листок бумаги, тот самый, с рисунком бабы Шуры, и написала на нём: «Проваливай. Проваливай! Проваливай!!! Мне не нужны никакие сокровища. Мне не нужен ты. Я никогда не стану тебя ни к кому ревновать, не буду удить с тобой рыбу, не буду маяться с тобой в одном бунгало на берегу океана. Проваливай. Я никому ничего про тебя не скажу. Лечись, скрывайся, продавай бриллианты, уезжай из страны и будь осторожен. Проваливай!» Она подумала немного и дописала: « Кофе на полке, еда в холодильнике, душ в ванной, в шкафу найдёшь какую-нибудь одежду. Дверь просто захлопнешь». Что ещё? Да, пистолет. Катерина откопала его в сбившемся одеяле и… спрятала в мусорном ведре. Неоригинально, конечно, но больше в голову ничего не пришло. Что ещё? Да, пожалуй, она прихватит ещё вон то ожерелье, которое холодит как лёд. Имеет полное право. Катерина запихала его в сумку. В своей жизни она всегда найдёт место роскоши.

Катерина выбрала самое лучшее, самое красное платье. Даже не покрутившись перед зеркалом, она зачем-то перекрестилась и вышла из квартиры. По привычке припустила с лестницы бегом, но на двенадцатом этаже обнаружила, что лифт заработал. Она добросовестно им воспользовалась и благополучно добралась до первого этажа.

Первым она увидела Майкла. Он бочком подошёл к ней и шёпотом, показавшимся Катерине раскатистым криком, сказал:

– Кать, полтинник, и я буду молчать о том, кто скрывается в твоей поднебесной фатере.

Катерина молча достала сотню и сунула бумажку ему прямо в карман широких штанов. Майкл юркнул в парадную дверь и растворился в утренней суете улиц.

Вторым впечатлением был «аквариум». Вместо привычных габаритов Верки, заполнявших его почти полностью, там восседала, оставляя много пустого пространства, Зойка из второй квартиры. Она была бы красавица, если бы не полный рот золотых зубов. И возраст её позволял ещё на что-то надеяться, и род занятий – бухгалтер – пророчил вполне приличные перспективы, но жизнь у неё не ладилась. Небедный муж сначала запил, а потом и вовсе ушёл, оставив, правда, квартиру. Детей бог не дал, а на работе её то и дело подсиживали более молодые и пронырливые сослуживицы – так, во всяком случае, утверждала тучная Верка. Но Зойка не теряла оптимизма, пошла на какие-то суперкурсы по повышению квалификации, и всё ждала своего принца и своих детей, взирая на мир с золотой улыбкой.

– Кать, – крикнула она, – утро доброе!

– Доброе? – вопросом ответила Катерина.

– Солнце светит, птички поют, и лето всё впереди! Что ещё для счастья надо?!

– Ну, про птичек это ты загнула, – улыбнулась Катерина, стараясь быть такой, как всегда и не очень торопиться на выход. Она вежливо остановилась у будки и склонилась к окошечку.

– Вовсе нет. Как к жизни относишься, такая она и есть. Если хочешь услышать в городском шуме пение птиц, то обязательно услышишь. Даже если их нет. Ты, Катерина Ивановна, сегодня потрясающе выглядишь. На миллион долларов! Серёжки у тебя – отпад. Как из Алмазного Фонда.

– А где Вера? – попыталась перевести разговор на другую тему Катерина.

– А загуляла она, попросила меня подменить её на полдня. Братан к ней из Калуги приехал, посидели они вчера по-семейному, водки попили. Кать, а я замуж, кажется, выхожу! – Зойка счастливо заблестела золотыми зубами и вплотную притиснулась к окошку.

– Да ну?

– Ну да. За твоего соотечественника. Он, кстати, тебя уже не первый раз разыскивает, но никак не может застать. Передать ничего не хочет, «ошень личный дел», говорит.

– Да ну? – Катерине пришлось ещё ниже заговорщицки наклониться к окошку, хотя меньше всего ей было дела до чужих сплетен, а ещё меньше – до своих соотечественников. Идеей отыскать своих родственников она переболела очень давно.

– Он опять тебя не застал, и, представляешь, запал на меня, – горячо зашептала Зойка ей в ухо. – В гости напросился, вином угостил, ну и … то да сё… Увезу, говорит, тебя в «жаркий стран»! Он фантастический! Синий как баклажан, щедрый, весёлый, зовёт меня «Зойка моя»! Он посол от какого-то королевства.

– Может, республики?

– Нет, королевства!

– А зовут его как?

– Его фантастически здорово и очень неприлично зовут! Так в «Звёздных войнах», ой нет, в «Матрице» звали какую-то бабу! Найоби!

– Наш пострел везде поспел. Господи, как у вас всё тут запутано, – пробормотала Катерина и достала из сумки визитку.

– Зоя, если он ещё придёт, передай ему мои телефоны, пусть звонит.