Моя шоколадная беби

Катерина закрыла дверь на замок и нащупала выключатель. Точечные светильники вспыхнули под потолком, освещая знакомое, обжитое пространство. Катерина увидела себя в зеркале растрёпанную, заполошную, со сползшей с плеча лямкой сарафана и показала отражению язык. Отражение ответило тем же, только вместо весёлой рожицы отдарилось злобной гримасой. Она вздохнула, пригладила волосы, поправила сарафанную лямку и пошла на второй этаж, в гостиную.

Короткий кожаный диванчик ещё хранил следы её тела. Катерина плюхнулась на него и первый раз в жизни пожалела, что у неё нет телевизора.

Ну, прихоть такая с ней приключилась, когда она обставляла квартиру! Побоялась, что включит как-нибудь одиноким вечером голубой экран, а там – её разлюбимый Сытов. «Всё равно разобью», – подумала тогда Катя и купила себе самый навороченный музыкальный центр. А потом ещё один. Один она поставила в спальню, другой в гостиную, и была весьма довольна организацией своего досуга.

Она взяла пульт и включила своего музыкального дружка, который помогал ей и в радостях и в горестях. Музыка обрушилась со всех сторон, как Ниагарский водопад – мощно и отрезвляюще.

Всё-таки нужно позвонить в милицию. Или не нужно? Телефон заперт в спальне, но ведь есть же ещё и мобильный.

Она откинулась на мягкую спинку, стала закидывать руки за голову и одновременно с этим поняла – сзади кто-то есть.

Этот кто-то незнакомо пахнет, нечисто, прерывисто дышит, и ничего хорошего ждать от него нельзя. Она успела проклясть себя за то, что пошла на поводу у моды и поставила диван не к стенке, а посреди комнаты. Катерина почувствовала, как остановилось дыхание, перестало биться сердце, а голова стремительно дёрнулась в повороте назад, но её, эту бедную голову что-то остановило. Перед глазами стремительно пролетела петля, царапнула нос, и затянулась на шее удавкой. Дышать стало трудно, потом невозможно, а мерзкий хрип показал чужим, потому что она – Катерина Ивановна, хрипеть так не могла.

«Пока!» – сказала мысленно Катя белому свету и даже порадовалась, что помрёт под любимые «Времена года». Но удавка вдруг чуть ослабла, Катя судорожно хлебнула воздуха и услышала гадкий шёпот, который, перекрывая аккорды Вивальди, спросил:

– Ну что, Катерина Ивановна, со здравым смыслом у вас беда? Двери не запираем? Никого не боимся?

Мозг подкинул Катерине идею, что это тот самый гость, которого не успела допросить Верка.

– Ты кто? – как смогла, спросила Катерина «гостя». Согласные давались с большим трудом, чем гласные. – Вор?! Очень глупо. Тебя видело полподъезда!

– Одна толстая тётка – не полподъезда, – возразил шёпот. – И потом, разве грабители обращаются к жертвам по имени-отчеству?

– Вроде не обращаются, впрочем, меня никогда не грабили, и я не знаю подробностей. – Она попыталась разжать петлю руками, но та предупреждающе затянулась, снова перекрыв кислород.

– Я не вор. Я пришёл забрать то, что по праву принадлежит мне, – шёпот смердел возле уха запахом незалеченных зубов, обжигал температурным дыханием, от которого шевелились волосы на виске, и не давал никаких шансов на то, что его обладатель не имеет диагноза «шизофрения». – Я пришёл взять своё! – повторил шёпот.

– Забирай, что хочешь, и проваливай, – Катерина вдруг обнаружила, что вполне сносно научилась говорить с перетянутым горлом.

– Что хочешь! – заорал в голос «гость». – Что хочешь! Ты думаешь, я пришёл за пачкой долларов, которую ты прячешь в белье, или за бэушной бытовой техникой?!

– Мне трудно думать в таком положении, – призналась Катя, тихо радуясь, тому, что он вступил в переговоры, и не спешит её задушить.

– Дай руку, – миролюбиво попросил «гость», будто чашку чая предложил выпить.

Выбора у неё не было, и она послушно протянула руку назад. На руке щёлкнуло кольцо наручника, он потянул её с дивана к стене, и второе кольцо защёлкнул на трубе отопления. Катерина без сил опустилась на пол.

«Не очень оригинально», – подумала она, представив себя со стороны, прикованной к батарее, потом подняла глаза и уставилась на своего незваного «гостя».

Неколоритный оказался злодейчик.

Быть задушенной этим дядькой, похожим на замухрышистого бухгалтера непроцветающего госучреждения, было бы обидно. Средний рост, средний вес, лицо, лишенное красок, глазки без выражения и окраски, даже волосы не имели цвета. Только руки…

В сильных узловатых руках он сжимал резиновый шнур, а на среднем пальце правой руки красовалось филигранно исполненное распятие.

Всё оказалось просто. Всё встало на свои места. Катерина почему-то испытала облегчение.

– Вы Лёша? – спросила она.

Он уселся напротив неё на диван и стал постукивать резиновой петлёй о подлокотник.

«Вжик-вжик», – говорила петля.

«Вжик-вжик».

В углу, за диваном валялся какой-то потрёпанный рюкзачок, наверное, оттуда он доставал свои страшные инструменты.

– Я Лёша, – кивнул «бухгалтер» и поправился: – В том числе Лёша. Вам не кажется странным, что я пытаюсь представиться?

– А вам не кажется странным, что я знаю, как вас зовут? – Катерина плохо себе представляла, зачем затеяла перепалку, наверное, чтобы просто потянуть время.