Моя сторона истории

Игорь Караулов Моя сторона истории. Питер покет. Стихи

Блёрбы

«Игорь Караулов – тот тип литератора, который в равно отличной степени владеет, с позволения сказать, мышлением иррациональным и рациональным. Он – удивительный, один из любимейших моих на сегодня поэтов. Он – спокойный и точный политический публицист. И я вовсе не имею в виду, что поэзия Караулова отвечает за иррациональное, а публицистика – наоборот. Может быть как угодно.

Но сама форма поэтического мышления этого человека и его невозмутимая публицистическая манера меня завораживают».

Захар Прилепин, 2016

«Подсознательно ли, намеренно ли, но он де конструирует классические тексты, сакральные сентенции, аксиомы и пр. И если иные поэты-деконструкторы (типа Пригова, Кибирова и Рубинштейна) низводят всё, как правило, до невысокой комедии, то Караулов удерживает трагедийную ноту. Для этого, как вы понимаете, необходимо недюжее мастерство».

Олег Демидов, 2020

Взять на Караулова

Поэтом Игорь Караулов был давно; единственным в своём роде его сделала геополитика. Послемайданная Украина 2014 года, Киев, Одесса и Донбасс. Спецоперация России, начавшаяся 24 февраля 2022 года.

Представим Мандельштама, отправленного из ГУЛАГа в штрафбат, с которым пьёт на Курской дуге покойный поэт Александр Ерёменко.

На фоне стихов сегодняшнего Караулова и, в не меньшей степени, подлинности его пути популярные образцы заукраинской поэзии – разумеется, русскоязычные – выглядят жалко, подражательно и претенциозно. (Ярослав Гашек, военкор и автор «Швейка», называл подобный жанр «майские выкрики».)

Но, собственно, в эти три эпитета легко сегодня укладывается и отечественная клубно-сетевая лирика, декларирующая аполитичность и эстетизм. Больше на уровне фейсбучного, реже – публицистического и при почти полном отсутствии поэтического высказывания. Симптомы и фобии общие. И вообще вся эта, через губу, «аполитичность» – сплошное кокетство и притворяшки; просто русский либерально настроенный стихотворец, мужской или женский, если не умён, то хитроват, и понимает, что обеспечить должное качество агиткам и сатирам сумеет едва ли. (Про эпичность и балладность речи вовсе не идёт – не по Сеньке шапка.) За туманами и верлибрами здесь не спрячешься.

Из трёх обозначенных выше характеристик наиболее показательна подражательность – и назойливая в гламурной лирике центонность, и взятые напрокат приёмы (стилевые, имиджевые, реже – жизнестроительные) ничуть не приближают её к великими теням и текстам. У Караулова инструментарий похожий, с явно считываемой установкой на штучность высказывания и высокое присутствие рядом.

Он партизан поруганной Традиции, чьё главное оружие – трофейный шмайсер.