Моя страна и мой народ. Воспоминания Его Святейшества Далай-ламы XIV

Когда этот инцидент завершился, отношение китайцев стало более дружелюбным и гибким. Они предложили Кашагу послать делегацию тибетских официальных лиц, монахов, торговцев и других представителей, в Китай, чтобы они сами увидели и убедились, как они говорили, что народ Китая имеет абсолютную свободу в исповедании своей религии. Мы приняли это предложение и выбрали членов делегации. Они были взяты в путешествие по Китаю, и, когда вернулись, представили доклад, который, как всем было известно, был написан под китайскую диктовку.

Затем китайское правительство пригласило и меня самого посетить Китай. Хотя, несомненно, произошло некоторое улучшение в отношениях между моим правительством и китайскими чиновниками в Тибете, я все еще был в громадной степени разочарован их полным пренебрежением нашими интересами и благосостоянием нашего народа. Я думал, что должен встретиться с высшими лидерами Китая и попытаться убедить их придерживаться тех обязательств, которые они приняли в навязанном нам Соглашении. Итак, я решился поехать.

Глава шестая В коммунистическом Китае

Население Лхасы ужасно не хотело, чтобы я ехал в Китай. Они опасались, что мне никогда не дадут вернуться. Но я не боялся стать заключенным и решил, что обязан поехать. Поэтому во время религиозной церемонии в Норбулинке, где собралось очень много народа, я сделал все, что мог, чтобы убедить их, и обещал вернуться домой в течение года.

В это время в Пекине готовилась сессия Национальной ассамблеи народов Китая для создания конституции. Китайцы зарезервировали десять мест в этой Ассамблее для Тибета. Как утверждалось, китайские представители были избраны, но нас просили назначить делегатов в Ассамблею. Китайское правительство предложило мне самому возглавить эту делегацию. Многие из наших считали, что достоинство Далай-ламы не позволяет быть членом такой Ассамблеи, но мне представлялось, что отказом мы ничего не приобретём. Напротив, отказавшись, мы можем потерять всякий шанс сохранить хоть какую-то автономию. В то время как если мы согласимся, может быть, это поможет вынудить китайцев придерживаться своих обещаний.

Итак, я оставил Лхасу в 1954 году.

На берегу реки была проведена религиозная церемония, на которую народ Лхасы пришел со мной прощаться. Все были заметно опечалены и подавлены моим отъездом, да и сам я не усматривал ничего приятного в моем первом путешествии за границы Тибета. Начать путешествие я имел возможность в машине. Китайцы сумели доставить в Лхасу много автомобилей, в основном военных. И с востока и с северо-запада были построены стратегические дороги.

Строительство дорог было еще одним источником недовольства и разногласий. Тибетских рабочих рекрутировали насильно, поскольку никто по своей воле не хотел идти на такую работу, а оплата их была чрезвычайно мала, и земли реквизировали большей частью без компенсации. Там, где под дороги забирались пахотные земли, предоставить другие земли для крестьян заставляли наше правительство. Но, как правило, других плодородных земель в окрестности не было. Несомненно, для развития страны дороги были необходимы. Но способ, которым китайцы строили их, был несправедлив и оскорбителен для сельского населения.

Итак, первые 90 миль из Лхасы мы проехали. Далее дорога была закончена лишь наполовину, и нам опять пришлось пересесть на лошадиные спины, как всегда и делают тибетцы. Шли проливные дожди, и в нескольких местах на строящуюся дорогу сошел сель, поэтому кое-где мы не могли ехать верхом и должны были пробираться через глину. Там, где дорога огибала горные утесы, сверху на дорогу падали камни и затем, перелетая через дорогу, летели до реки, которая была на сотню футов ниже. Полу-построенная дорога была настолько опасна, что во время нашего путешествия погибли три человека, а также много мулов и лошадей.

Следующие 10 дней мы имели возможность ехать на джипе, хотя дорога была еще очень плохой. Последние шесть дней из десяти мы проезжали через территорию, которая была преимущественно тибетской, хотя, как и мой родной район, она была занята китайцами много лет назад и управлялась китайцами. Население здесь в основном шло от тибетского корня, и, где бы я ни останавливался на ночь, я должен был давать публичные приемы. Все настаивали, чтобы при моем возвращении из Китая я, хотя бы на несколько дней, у них остановился.

В месте, которое называлось Тачинлу, мы пересекли холм, знаменитый в тибетской истории. Он обозначал древнюю исходную границу между Тибетом и Китаем. Перейдя на другую сторону, мы сразу увидели, что действительно находимся в иностранном государстве. Люди и по внешности были китайцы, и их дома, платья, манеры и обычаи были совершенно другими. Кроме того, мы начали замечать по краям дороги чайные, верный знак того, что мы уже в самом Китае.