Моя судьба в твоих руках

Когда роскошный лимузин привез Эмили домой, на ее тихую улицу, у нее так раскалывалась голова, что казалось, каждый нерв перерезают острым лезвием. Рамон, сидевший рядом на заднем сиденье, молчал. Оба всю дорогу не проронили ни слова, будучи расстроенными и рассерженными друг на друга. Эмили подумала, что это лишний раз доказывает то, что она совершила чудовищную ошибку, поставив под угрозу свою карьеру ради кратковременного удовольствия.

Лимузин остановился. Рамон по-прежнему молчал, и Эмили, быстро и бесшумно собрав вещи, обратилась к нему:

— Ты останешься в Лондоне?

Он повернул голову и посмотрел на нее, и снова точно электрический разряд пробежал между ними. По-видимому, гнев лишь усиливал взаимное притяжение.

— Нет, я возвращаюсь в Нью-Йорк.

— Хорошо, — произнесла Эмили как можно более весело. — Думаю, будет лучше, если мы некоторое время проведем на расстоянии. Ведь дела можно обсуждать по телефону и в переписке.

Уголок его рта дернулся.

— Я приеду в наш клуб тогда, когда посчитаю нужным.

Эмили открыла было рот, чтобы съязвить что-нибудь в ответ, но не сумела вымолвить и слова.

— До свидания, Рамон, — произнесла она, чувствуя внезапную боль в груди, и выбралась из машины.

Он что-то ответил, но слова его заглушил громкий хлопок закрываемой двери.

Глава 7

Эмили открыла глаза: кто-то яростно колотил в дверь. Или, может, ей чудится и это стучит в голове, которая вот уже два дня раскалывается? Тут прозвенел звонок, и Эмили застонала. Сегодня рабочий день, и все соседи, должно быть, на службе, за исключением мистера Джонсона, пенсионера. Но он никогда не поднимался на третий этаж и не стучал ей в дверь. Скорее всего, он просто снова забыл закрыть подъезд, и тогда к ней, должно быть, наведался незнакомец. Девушка закрыла глаза и поуютнее устроилась на диване.

— Эмили! — послышался возглас.

Она замерла: о, она знает этот низкий голос.

— Эмили!

Девушка села на диване — по-видимому, слишком быстро, потому что желудок, казалось, совершил двойное сальто.

Это Рамон.

При мысли об этом Эмили ощутила волну жара, за которой последовал холодный ужас. Он знает. Нет, нет! Откуда бы ему знать? Она и сама поняла правду лишь вчера, хотя целых три недели, прежде чем сходить к врачу, догадывалась о том, что происходит.

Звонок прозвенел снова, на сей раз пронзительно и без умолку, точно с него минуту не снимали пальца, и Эмили, набросив на себя легкий плед, заставила себя встать. Открыв дверь, она подумала — но уже было слишком поздно, — что ужасно выглядит. Рамон же, напротив, выглядел безупречно в костюме-тройке, и это отнюдь не поднимало ей настроения. Лоб его был озабоченно нахмурен.

— Ты в порядке?

— Да.

— Я стучал целую вечность.

— Я спала.

Окинув взглядом серую футболку и черные спортивные штаны Эмили, Рамон посмотрел в ее бледное лицо без макияжа.

— Ты заболела?

— Да… то есть нет… — Эмили покачала головой. — Зачем ты приехал?

— Я был в клубе, и Марша сказала мне, что ты, должно быть, заболела — не отвечаешь на звонки.

Эмили растерянно взглянула на часы, и сердце ее подпрыгнуло. Не может быть, что уже почти три! Ведь утром, когда она решила принять обезболивающее и прилечь на полчаса, было всего десять. Она проспала почти пять часов, хотя это и неудивительно, ведь ночью ей не удалось сомкнуть глаз.

Поднеся руку ко лбу, она виновато произнесла:

— О нет. Бедная Марша. — Повернувшись, она направилась к телефону. — Мне нужно ей позвонить.

Не ожидая приглашения, Рамон вошел и закрыл дверь.

— Это может подождать, — произнес он, поворачивая к себе Эмили.

Девушка напряглась, ощутив его прикосновение. Все эти шесть недель она вспоминала его руки и ласки, но реальность оказалась несравнима даже с самыми приятными воспоминаниями. Сердце забилось быстрее, и стало жарко.

Пытливо глядя в лицо Эмили, Рамон сказал:

— Что-то ведь не так. В чем дело?

От страха она на миг потеряла дар речи. В ее планы не входило открывать правду так внезапно, не подготовившись и не привыкнув к своему новому положению. Но Рамон приехал, лишив ее тем самым роскоши поразмыслить и подобрать нужные слова. Придется импровизировать, потому что второй вариант — солгать — не подходит. Слишком серьезно то, что она собирается сообщить.

Эмили произнесла, стараясь говорить спокойно: — Думаю, тебе лучше войти.

Она поразмыслила над тем, стоит ли предложить гостю чай или кофе — а может, что покрепче, — но отказалась от этой мысли. Рамон вряд ли задержится.

— Я беременна, — произнесла Эмили, чувствуя, как задрожали колени и закружилась голова.