— Настроение испортить хотела, — вставила Фрося, и я поняла, что подругу недооценила.
Видимо, некоторым, особенно умным, замуж не надо ходить, чтобы понять, как оно выглядит, ЭТО (свекровь) чем живет и на что, блин, способно! Простите, но иначе не скажешь — не та будет истина.
Разумеется, я согласилась:
— Точно, хотела невестку расстроить. Теперь меня даже радует, что “быки” батяни нас скоро пришьют.
— Почему?
— Свекровь моя осиротеет и со скуки удавится или от переизбытка злости помрет. И знаешь что, это только начало. Она еще сто раз позвонит.
Фрося дала дельный совет:
— Выключи телефон.
— Правильно! Выключу! То-то ее перекосит!
И тут до меня дошло, чем я обладаю — богатством каким!
Боже вас упаси глупость подумать: нет, не свекровью — обладаю я сотовым телефоном. Тупые верзилы не догадались меня обыскать.
— А что это я здесь сижу! — воскликнула я. — Надо звонить в милицию!
Фрося моя оживилась:
— Правильно! Сейчас же звони!
И я позвонила: 02 набрала и поимела беседу похуже, чем со свекровью. Я им говорю:
— Нас с Ефросиньей похитили.
Мне отвечают:
— Не вас одних.
И просят адрес назвать.
— Чей адрес? — опешила я.
— Ваш и того, кто вас похитил.
— Мой адрес в Москве, — я им сообщаю, — адрес же похитителей сами и выясняйте, раз вы милиция.
И тут началось невероятное: меня отчитали и пригрозили в “обезьянник” забрать, если еще повторится.
— Что повторится? — спросила я из чистого любопытства.
Мне в ответ:
— Прекратите нас отрывать!
— От чего?
— От работы!
— О-о, извините, не знала, что вы сейчас водку сосете и с аппетитом закусываете под зверский секс. Ведь в этом ваша работа, кажется, заключается. Ах, извините, забыла: еще взятки, поборы-побои, крышевание и прочие мелочи. И в самом деле, каторга, а не работа.
— Слушай, ты, — донеслось мне в ответ.
Остальное не подлежит переводу на нормальный русский язык — правду, я вам скажу, не любит никто.
“Миленькая беседа, — подумала я. — Интересно, за что я налоги плачу? Но не на ту нарвались! Дармоеды! Лентяи! Я их заставлю работать! И не таких заставляла — мои мужья живое тому доказательство…
Впрочем, полуживое уже после меня”.
— Вот что, — грозно я заявляю, — со мной шутки плохи, сейчас же пришлите группу захвата, пока по-хорошему вас прошу.
В ответ лаконично:
— Куда прислать?
Я, растерянно глядя на Фросю, шепчу:
— Приплыли. Где мы находимся? Как им сказать? Ты поняла каков был маршрут?
Подруга в ответ, пожимая плечами:
— Кроме мешка ничего не заметила.
Я пылко обратилась к милиции:
— Вы должны понимать, что на нас надели мешки и утащили за город! Заточили в нищенский дом и держат здесь принудительно в антисанитарии, а я к джакузи привыкла!
— Отвыкай, — получила я глупый совет, — и чаще закусывай.
— Вам видней, — ответила я. — Не забывайте опохмеляться!
На том разговор и закончился — в трубке раздались гудки.
— Что это было? — спросила я Фросю, теряясь в догадках.
Она просветила:
— Наша милиция.
— И как же теперь? Не поняла, приедут спасать нас или оставят в лапах Якудзы?
Поражая меня пессимизмом, Фрося заверила:
— Конечно оставят.
— Ужас какой! Бессердечие! Беспредел! Бестактность! Бессвязность! Бессилие! Безмозглость! Бесславие! Бессистемность! Беспечность! Беспутность и беспробудность! Беспросветность! Бляд…
Как великий писатель, я знаю: у нас в алфавите букв тридцать (по-моему). Казалось бы, богатый ассортимент. Меня же на “б” заклинило. Сидела и тупо перечисляла все, что начиналось на “б” — приличного мало, должна вам сказать.
Фрося быстренько осознала, что я в шоке — в нормальном состоянии, как истинно русская, я не ругаюсь, но разве наша русская жизнь нормальное состояние знает?
Впрочем, не стоит о грустном — поговорим о смешном.
Фрося, видя мой шок, тревожно сказала:
— Сонечка, успокойся. Наша милиция очень хорошая, она просто не знает как нам помочь. Ну посуди, где нас искать? И сами не знаем, где мы находимся.
Точно! И сами не знаем!
Теперь меня загрызло чувство вины — так оскорбила милицию!
Захотелось их всех расцеловать, этих бессеребреников!
— Как я могла?! Там же одна беспристрастность! — с пафосом воскликнула я. — Бескомпромиссность! Бесшумность! Бессменность! Бесстрашие! Беззлобность и беззаветность!
— Соня, остановись! — испугалась моя Ефросинья. — Там много чего, перечислять, дорогая, замаешься. Давай лучше думать как сделать так, чтобы все это нам помогло.
Я согласилась:
— Правильно! Думать давай! Не часто со мною такое случается!
И в этот миг снова ожил мой телефон, и снова глас Вельзевула — хоть трубку к уху не прижимай.
— Ты где? — грозно возопила свекровь. — Если не скажешь мне по-хорошему…
Нашла чем пугать, я сама всех так пугаю.
И все же, из уважения к старине, я покладисто ей отвечаю:
— Я у подруги.
— Не лги! Ты с мужиками!
“В каком-то смысле она права, — подумала я, — но признавать это глупо”.
Поэтому я возражаю:
— Что? Я с мужиками? Сущая ерунда! С тех пор, как вышла за вашего Роберта, мужчины мне абсолютно противны!
Пусть знает, до чего ее сыночек здоровую бабу довел со своей дурацкой наукой. Она же как и не слышит.
— На молоденьких потянуло! — вопит.