Моя (сводная) сестра

Когда наконец-то моя гонка закончилась без приключений, я добралась до спасительной комнаты, оглянувшись по сторонам, бесшумно скользнула в спальню и тихо прикрыла за собой дверь. С облегчением выдохнула. Я так вдохновлена была своим успехом, что у меня как-то даже на второй план отошли все сомнения по поводу плана побега. Я уселась на пол прямо посреди комнаты. Довольная улыбка, растянувшая мои губы, застыла, когда неожиданно я услышала, что в рюкзаке завибрировал телефон.

Нет! Нет! Нет!

Мне даже не нужно было смотреть, кто звонит, потому что по бешено скачущему сердцу в груди я и так прекрасно это знала. Пока телефон разрывала вибрация, я так и сидела, словно приклеенная к месту, не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. Страх сковал все мое тело, и все мои планы разлетелись в пух и прах.

«Я не смогу сбежать, – промелькнуло в голове, – я слишком слаба для этого».

Когда телефон завибрировал повторно, я все-таки смогла скинуть оцепенение и трясущимися пальцами залезла в карман рюкзака, выудила оттуда телефон.

«ДАВИД». Он заглавными буквами вбил свое имя в записную книжку, а мне эти буквы показались клеймом, которое было выжжено у меня прямо на сердце. Нажав кнопку «принять вызов», я закусила губу и поднесла телефон к уху.

– Не смей игнорировать мои звонки, – прорычал Давид, а у меня мурашки по позвоночнику побежали, оставляя после себя будоражащий холодок.

– Я не слышала, телефон стоял на беззвучном, – соврала я, но голос дрогнул, и я поняла, что прокололась.

– Не ври, там стоит вибровызов! – рявкнул Давид, аж в ушах зазвенело.

– Не ори. Оглушишь, – тут же ответила я ему и снова закусила губу, потому что поняла, что зря это сделала.

– Слушай сюда, Алита. Ты чего добиваешься? Думаешь, что спряталась за стенами дома отца, и тебе там ничего не угрожает? Так вот знай, ты ошибаешься, малютка. Я привык брать все, что мне нужно и что мне нравится. Поняла, о чем я?

Я сглотнула, прогоняя сухость во рту, и кивнула ему в ответ.

– Не слышу. Поняла?

– Черт, да что ты вечно орешь на меня? Я все поняла, поняла! – крикнула ему полушепотом в трубку, и меня затрясло от того, что я услышала в динамике утробное рычание. Зверь.

– Я приеду через час. Чтобы встретила меня. В красном платье. Все как обговаривали…

– Я не могу, – перебила его.

– Что это за новость? – зловеще проскрежетал он в динамик.

– Отец приказал из комнаты носа не высовывать. Как я его могу, по-твоему, ослушаться?

Несколько секунд ничего не происходило, а потом меня вдруг оглушил взрыв смеха. Я ждала. Ждала и молилась, чтобы это Чудовище разорвало от смеха так же, как «Пузыря» из сказки. Но мои надежды не оправдались, я снова услышала голос Давида в трубке.

– С каких это пор ты стала слушать папочку, Алита? – с иронией спросил он, а я, сжав в кулак пальцы свободной руки, больно впилась короткими ногтями в ладонь, сдерживая рвущейся наружу ответ. – Молчишь? То-то же. Значит так, слушай меня и впитывай всю информацию. Никакой самодеятельности. Все действия строго по плану, как говорили. Поняла?

– Да, – коротко ответила ему.

– Умница. Такой подход мне нравится. Рад был услышать твой голос, малютка.

И не успела я сообразить, что он только что он мне сказал, как в динамике послышались короткие гудки.

Он скоро будет здесь. Скоро будет здесь… Паника, словно неизбежный прилив, нарастала в душе с каждым биением сердца, становилась все сильнее и сильнее. Я заметалась по комнате. Нужно было что-то придумать, что-то, что могло мне как-то помочь… Но разум твердил только, что все бесполезно. И единственный разумный вариант – это все рассказать отцу. Только он мог мне помочь, но меня мучил вопрос: а захочет ли он мне помогать, когда узнает правду?

***

Я вышла из комнаты ровно тогда, когда заметила, что в ворота въехала машина Давида. Красное платье необычно струилось по моему телу, подчеркивая каждый изгиб и выставляя напоказ совсем небольшую грудь, но тем и лучше. Это платье мне было совсем не к лицу. Оно только больше указывало на несовершенства моего тела. А это значит, что я не буду в нем привлекать к себе всеобщее внимание. А скорее всего, произведу совершенно другой эффект. Да и с лицом, как, собственно, и с прической, я не заморачивалась вовсе. Минимум макияжа, и то ради приличия. Женская моя сущность, правда, вопила о том, что не хочет выглядеть хуже тех сосок, которых притащил отец, и у которых одни только сиськи могли привлечь к себе всеобщее внимание. Волосы я зачесала назад и с помощью лака зафиксировала их в таком положении намертво. В зеркало перед выходом даже не посмотрела. Да и не было смысла. Я уже представляла, в какой ярости будет отец, когда я покажусь перед ним в таком виде, но боялась я вовсе не его. Боялась я того, чья ярость могла погубить всех, кто был мне дорог.

Чем ближе я подходила к выходу на террасу, тем отчетливее доносились голоса с улицы. Отца я слышала отчетливее всех, но даже его голос померк, когда услышала грудной голос Давида. И именно в этот момент я открыла дверь.