Моя тайная война. Воспоминания советского разведчика

Я не была послушной пациенткой и возмущала врачей своим легкомыслием. Стараясь забыть о своей болезни, пропускала назначенные обследования, так как врачи только расстраивали меня. Из лучших побуждений, пытаясь подбодрить, они напоминали, что прошел уже год, два, а я все еще жива… Они, конечно, не подозревали, что такое «утешение» оказывает на меня противоположное воздействие.

Однажды я все-таки пожалела себя, позавидовав героине романа Ремарка «Жизнь взаймы» (тогда все зачитывались его книгами). Девушка, обреченная на скорую смерть от туберкулеза, решила прожить оставшиеся дни в свое удовольствие. Она купила три шикарных платья и стала наслаждаться жизнью.

Эту книгу я читала в больнице и, невольно сравнивая себя с героиней, подумала, что, зная о своем близком конце, я не в состоянии ни в чем изменить свою жизнь, не могу купить даже одно новое платье…

Однако такие настроения быстро проходили, и я не поддавалась отчаянию. Скорее всего, именно «легкомыслие» и помогло мне выжить.

Моя очередная пневмония осложнилась туберкулезом, и в 1966 году я попала в специализированную больницу, где меня вылечили всего за полтора месяца. Хотя мое здоровье значительно улучшилось, нагрузка в издательстве была для меня непосильна, и я стала подыскивать работу с более легким режимом.

ЦЭМИ — Центральный экономико-математический институт, куда я перешла в середине 1969 года, как нельзя лучше соответствовал моим запросам. Здесь царила атмосфера свободы и безмятежной расслабленности.

Многие из экономистов, которые трудились в ЦЭМИ, такие как Н. Я. Петраков, С. С. Шаталин, впоследствии стали широко известными. Возможно, именно такая обстановка способствовала расцвету их способностей.

Я впервые попала в учреждение, где большинство сотрудников только время от времени появлялись на работе, а многие из них просто не имели определенных занятий. На этом фоне я оказалась «белой вороной», так как была полностью загружена. Помимо своих основных обязанностей — редактирования — мне пришлось выполнять еще и административные функции. Тем не менее эта нагрузка не шла ни в какое сравнение с моей предыдущей работой в издательстве «Высшая школа».

В то время ЦЭМИ не располагал собственным помещением, и его лаборатории были рассредоточены в различных зданиях по городу. Дирекция института и несколько других отделов, включая тот, где работали мы с Идой (моей подругой, будущей женой Джорджа Блейка), находились в небольшом старинном особняке на территории Нескучного сада.

Сотрудницы не замедлили оповестить меня, что у Иды роман с иностранцем. Вскоре Ида познакомила меня с этим таинственным иностранцем — Джорджем (к тому времени они поженились). Я ни о чем не расспрашивала и только из отдельных реплик Иды поняла, что Джордж — бывший разведчик, но никакого представления о его деятельности не имела.

Ида была переводчицей. Изредка ей приносили работу со словами: «Это срочно». Она небрежно бросала бумаги в стол в полной уверенности, что об этой «срочной» работе никто не вспомнит, — у нее был достаточный опыт деятельности в ЦЭМИ.

А тем временем я добросовестно корпела над рукописями. Такое усердие на фоне всеобщего безделья раздражало Иду, и она частенько отбирала мою работу со словами:

— Хватит заниматься этой ерундой. Идем гулять, — и уводила меня в парк.

Во время одной из наших прогулок я впервые услышала о Киме Филби. О том, что он бывший советский разведчик, нетрудно было догадаться. Ида сказала, что он интересный человек, к тому же привлекательный мужчина, но с одним недостатком — пристрастием к алкоголю. Тогда я не проявила любопытства и вспомнила слова Иды, только когда увидела Кима.

Знакомство

С Кимом я познакомилась совершенно случайно жарким июльским днем 1970 года.

Тогда в Москве проходили гастроли американского айс-ревю. В те годы приезд зарубежных артистов был редкостью и большим событием. За билетами выстраивалась длинная очередь, и они раскупались мгновенно. Некоторая их часть распространялась среди членов творческих союзов, и, поскольку моя мама работала в Доме актера, Ида попросила меня достать билеты. Я купила четыре билета: три для Иды, Джорджа и его матери («мутер», как ее называла Ида), гостившей тогда у них, и один для себя.

Представления балета проходили на льду спортивного комплекса в Лужниках, и мы с Идой договорились встретиться у станции метро «Спортивная». Там впервые я и увидела Кима. Как оказалось, «мутер» слегка занемогла и Джордж вместо нее пригласил Кима. У того как раз гостил сын Том, которого Ким прихватил с собой в надежде достать лишний билет на месте.

Итак, мы все встретились около метро. Солнце слепило глаза, и я была в темных очках. Ким, знакомясь со мной, попросил:

— Снимите, пожалуйста, очки. Я хочу видеть ваши глаза.

Я выполнила его просьбу, не придав этому значения. Ким не произвел на меня никакого впечатления: я видела перед собой пожилого мужчину с добрым, но довольно помятым лицом. Могла ли я тогда предположить, что эта встреча перевернет всю мою жизнь?!