Моя тюрчанка

Но когда, оставив Ширин в коридоре, я открыл тяжелую дверь в кабинет психолога – моя самурайская смелость вмиг испарилась без следа. В глубине кабинета сидел тощий, как вытянутая змея, человек. Это и был медицинский психолог. Глаза его тоже напоминали змеиные. Одним косым небрежным взглядом – он точно загипнотизировал меня. Подцепил, как рыбу на крючок.

Психолог указал мне на кресло. Я покорно сел. Заранее припасенные слова и фразы превратились в моем мозгу в винегрет. У меня тряслись руки. Я молча таращился на психолога. А он начал:

– Итак, вы тот самый больной юноша, который надеется восстановить свою юридическую дееспособность и жениться на нерусской девушке?..

– А о том, как люди, общество посмотрят на ваш – эм… – брак, вы, конечно, не подумали?.. – елейно улыбнулся психолог.

Я хмыкнул что-то в ответ, что должно было обозначать: а какое обществу дело, на ком я женюсь?..

– Ох, вы еще совсем-совсем инфантильный подросток, – с театральной грустью покачал головой психолог.

А дальше он пустился плести невообразимую словесную паутину. Он доказывал мне: всему свету известно, что союз славянина и тюрчанки не может стоять на любви. Одной из сторон – непременно движет корысть.

– Будь вы олигархом – и разговор был бы другой, – «растекался мыслию по древу» психолог. – Никто бы не возражал, что вы катаете на личной яхте целый букет содержанок: азиаток, мулаток, европеек и прочих. Но вы ведь нищий!.. У вас ничего нет, кроме квартиры!.. Вот тюркская пронырливая девица и позарилась на вашу жилплощадь…

Я что-то мямлил, пытаясь спорить. Но ловкий иезуит-психолог сбивал меня с толку, как сам дьявол. И все сводил к одному: мол, ты, приятель – наивный дурачок, попавшийся в сети хитрой смазливой бестии.

– Идеальный вариант для вашей нерусской барышни: упечь вас в интернет для душевнобольных, –

давил на меня психолог. – А сама она королевой останется в ваших хоромах – и будет приводить туда по двадцать любовников в день.

Гадкие слова психолога резали меня, как осколком стекла. Все, что говорил о Ширин вертлявый иезуит – было ложью, чудовищной ложью. Но я оказался настолько слабым, что не мог защитить честь любимой девушки. Я не выдержал – и заплакал. А треклятый мучитель забил мне в гроб последний гвоздь:

– Выводы сделайте сами. Вы не способны просчитывать последствия собственных поступков. Ваша психика деформирована. О том, чтобы признать вас дееспособным, не может быть и речи. Незачем собирать комиссию…

Захлебываясь слезами, я выбежал в коридор. Ширин поднялась мне навстречу. Мне не пришлось ничего объяснять моей девочке. Мы просто обнялись – и заплакали вместе. С разбитыми сердцами, морально опустошенные –покинули негостеприимный диспансер. Сели в как раз подошедший автобус – и поехали домой. Когда автобус сделал остановку возле торгово-развлекательного центра – я неожиданно предложил:

– Сойдем?..

Я думал: в знакомых стенах квартиры наша тоска вырастет снежным комом. Мы расцарапаем ногтями щеки и будем плакать, плакать. Волчком вертеться, как бесноватые монахини. Прежде чем направиться домой – нам нужно хотя бы немного развеяться.

– Сойдем, – тихо согласилась Ширин.

Мы высадились из автобуса. Перейдя дорогу, ступили за стеклянные вращающиеся двери ТРЦ и слились с веселой разношерстной толпой.

В ресторанном дворике мы выбрали неприметный столик в углу. Заказали у официанта две порции картофеля фри, луковые кольца и вместительное картонное ведро, заполненное жареными куриными крылышками в хрустящей панировке. Голодными собачатами мы набросились на еду. И не успокоились, пока дочиста все не умяли. Мы, видимо, пытались «заесть» обрушившееся на нас горе. Обильную трапезу – запили здоровенными стаканами безалкогольного пива.

Встав из-за стола, мы пустились шарить по ТРЦ. Заходили в павильоны, где продавались смартфоны, часы, сувениры, праздничная одежда. Примеряли обувь элитных брендов, которая была нам явно не по карману. Долго стояли перед огромным аквариумом, любуясь на снующих туда-сюда золотых рыбешек. Мы тянули время – лишь бы не ехать домой.

Дело было к ночи, когда мы все-таки вернулись усталыми птицами в свое «гнездо». Каким тусклым показался мне свет лампочки в прихожей!.. Едва мы сняли верхнюю одежду, Ширин прильнула ко мне котенком. Наши губы слились в долгом жгучем поцелуе. Похоже, женский инстинкт подсказал мое девочки: утопить печаль возможно только в море нежности и страсти. Мы не заметили, как переместились в спальню. Там мы проворно обнажились и упали на постель. Снова под нами скрипела и чуть ли не разваливалась старенькая кровать. Мы занимались любовь до умопомрачения – пока не уснули, не разомкнув объятий, на скомканной простыне.

Мы даже не сделали попытки поговорить о взявших нас в кольцо проблемах.

8.Слон в комнате