Моя цель — звезды

Всем портам и ракетным шахтам Внутренних Планет приготовиться к прибытию Формайла. Все вновь прибывающие рейсы подвергать карантину и таможенному досмотру. Я-Й. Центральная разведка.

Обыскать старый собор Святого Патрика и взять его под круглосуточное наблюдение. Дагенхэм.

Проверить базы данных страховой компании Бонесс-Уиг на предмет имен офицеров и прочего экипажа космического корабля «Ворга». Попытаться спрогнозировать следующий шаг Фойла. Престейн.

Комиссии по военным преступлениям обновить список врагов общества, занеся в него под первым номером имя Фойла. Я-Й. Центральная разведка.

За любую информацию о местонахождении Формайла с Цереры, он же — Гулливер Фойл, он же — Гулли Фойл, будет выплачено вознаграждение в 1 миллион кредитов. Приоритет операции: 1 (все Внутренние Планеты).

Даже после двух столетий колонизации атмосфера Марса оставалась в таком плачевном состоянии, что растительный закон Линча, РЗЛ, до сих пор не отменили. Согласно этому закону смертью каралось не то что уничтожение любого растения, продуцирующего кислород из углекислого газа марсианской атмосферы^[43], но и покушение на таковое. Даже одинокие травинки были священны. Смысла воздвигать на обочинах неоновые заградительные вывески «По газонам не ходить» не было никакого. В мужчину, решившего срезать путь через лужайку, стреляли на месте. Женщину, которая нагнулась сорвать цветок, ждала беспощадная расправа. Два века внезапных смертей воспитали в марсианах почтение к зеленой растительности, сопоставимое с религиозным поклонением.

Фойл помнил об этом, перейдя на бег по пешеходной дорожке, ведущей к марсианской Сен-Мишель. Он джонтировал прямо из сыртианского аэропорта^[44] на туристическую остановку Сен-Мишель у начала пешеходной дороги, петлявшей добрую четверть мили по зеленым полям к марсианской Сен-Мишель. Это расстояние следовало преодолеть пешком.

Подобно изначальному аббатству Мон-Сен-Мишель на французском побережье, марсианская Сен-Мишель представляла собой величественный собор готического стиля, с башенками и шпилями, возносящимися с холма в небеса. На Терре Мон-Сен-Мишель окружали океанские волны. На Марсе местную Сен-Мишель окружало зеленое море травы. Оба комплекса строились как крепости. Мон-Сен-Мишель была крепостью веры до запрета организованной религии, марсианская Сен-Мишель — крепостью телепатии. В ней обитал единственный марсианский телепат Сигурд Магсмэн.

— И вот какие у Сигурда Магсмэна системы защиты, — напевно бормотал себе под нос Фойл, пребывая в состоянии, промежуточном между истерикой и молитвой. — Первый слой: Солнечная система. Второй: военное положение. Третий: Дагенхэм, Престейн и их свора. Четвертый: сама крепость. Пятый: охранники в униформе, слуги и посетители, а равно почитатели статного длиннобородого старца, которого все так хорошо знают. Легендарного, прославленного Сигурда Магсмэна, который продает свои невероятные способности по невероятной цене. — Фойл не выдержал и расхохотался на бегу: — А есть и шестой слой. Ахиллесова пята Сигурда Магсмэна… Я заплатил за этот секрет миллион кредитов… Сигурду № 3, или то был Сигурд № 4?

Фойл миновал внешний лабиринт марсианской Сен-Мишель, воспользовавшись поддельными верительными документами, и немного поразмыслил, блефовать ли дальше или, перейдя в режим бойца коммандос, напрямую вломиться на аудиенцию к великому телепату. Но время поджимало, враги наседали, и не было времени тешить свое любопытство. Он ускорился, стал размытым вихрем и очутился возле скромного коттеджика в окруженном стенами саду на ферме марсианской Сен-Мишель. Окна были грязные, крыша соломенная, покосившаяся. Легко было спутать домик с коровником. Фойл скользнул внутрь. В коттеджике находилась детская. В креслах-качалках недвижно сидели три симпатичных девушки — няни. В застывших пальцах замерло вязание. Вихрь, которым стал Фойл, остановился по очереди за спинами девушек и вколол им по ампуле снотворного. Потом он замедлился и посмотрел на древнего ребенка. Сморщенное, высохшее дитя сидело на полу и возилось с электронной железной дорогой.

— Привет, Сигурд, — сказал Фойл.

Дитя начало плакать.

— Плачешь, детка, плачешь? А чего ты боишься? Я тебе больно не сделаю.

Ты плохой дядя. У тебя лицо плохое.

— Я твой друг, Сигурд.

Нет, ты не друг. Ты хочешь, чтобы я сделал что-то п-п-плохое.

— Я твой друг. Слушай, я же все знаю про тех старых бородатых дядь, которые притворяются, что они — это ты. Но я никому не скажу. Прочти мои мысли.

Ты хочешь, чтобы я сделал ему больно. И ты хочешь, чтобы я ему сказал.

— Кому?

Человеку-капитану. Ско… Ски… Ребенок споткнулся на мыслеслове и зашелся плачем еще громче. Уходи. Ты плохой. У тебя в голове плохие мысли и горящие люди, и… и…