Моя удивительная жизнь. Автобиография Чарли Чаплина

Толстый посмотрел на меня со злорадной улыбкой на губах и подмигнул:

– Не здесь и не меня!

И тут до меня дошел весь смысл сказанного! Мой «приятель» продолжал улыбаться и внимательно смотрел на меня.

– Ну что, дошло?

Я понимающе кивнул в ответ.

Толстый придвинулся ко мне и прошептал в самое ухо:

– Видишь вон тех ребят? Они делают за меня все, что надо. Два полных придурка: мозгов нет, зато смелости – хоть отбавляй.

Я прижал палец к губам, стараясь показать, что его могут услышать.

– Да у нас все схвачено, браток, отплываем уже сегодня. Слушай, – добавил он, – мы же с тобой земляки, мы же из одного теста, да я сто раз тебя видел в «Ислингтон Эмпайр», ты же все понимаешь. Эх, брат! Жизнь – штука крутая!

Я засмеялся. Пустившись в откровения, он тут же захотел включить меня в список своих лучших друзей и все выпытывал мой адрес в Нью-Йорке.

– Я напишу тебе пару строк, ведь нам с тобой есть что вспомнить!

К моему огромному счастью, я никогда больше о нем не слышал.

Глава девятая

Я не очень сокрушался по поводу отъезда из Штатов, ведь я был полон намерения рано или поздно сюда вернуться. Мне даже нравилось думать о том, как я снова окажусь в нашей уютной лондонской квартирке. Во время путешествий по Америке я все время думал о ней, и квартира превратилась в некую святую обитель, далекую и недоступную.

Я уже довольно давно не получал писем от Сидни. В последний раз он сообщал, что в нашей квартире теперь жил дедушка. Тем не менее Сидни встретил меня на вокзале в Лондоне и сказал, что от квартиры он отказался, потому как женился и жил теперь в меблированных комнатах на Брикстон-роуд. Это известие стало для меня тяжелым ударом. Я и думать не хотел, что мой маленький персональный рай, моя квартира, о которой столько думал и на которую молился, теперь уже совсем не моя, а сам я вновь превратился в бездомного бедолагу. Мне пришлось арендовать комнату на Брикстон-роуд. Все это так плохо подействовало на меня, что я тут же решил, что вернусь в Америку как можно скорее. В первую же ночь после возвращения Лондон отнесся ко мне так же безразлично, как пустой торговый автомат к брошенной в него монетке.

Мы теперь редко виделись с Сидни – он был женат и работал каждый день, но в одно из воскресений мы решили поехать навестить маму. Она чувствовала себя плохо, и поэтому день выдался просто ужасным. У нее только что закончился приступ, во время которого она распевала гимны, а теперь находилась под присмотром в «мягкой комнате». Медсестра предупредила нас о ее состоянии. Сидни пошел к маме, а я не смог – у меня не хватило мужества. Он вернулся сильно расстроенный и сказал, что маму лечили шоковой терапией с помощью ледяного душа, отчего лицо у нее стало синим от холода. Мы решили перевести ее в частную клинику, ведь теперь могли себе позволить это. В клинике, которую мы выбрали для мамы, когда-то лечился знаменитый английский комедийный актер Дан Лено.

Каждый день я чувствовал себя бесполезным и совершенно никому не нужным, мне казалось, что, окажись я в нашей уютной квартире, все было бы гораздо лучше. Тем не менее было в моем возвращении и что-то хорошее. Новые знакомства, старые привычки и связи снова возвращались ко мне после приезда из Штатов. Стояло великолепное английское лето, и его романтическое очарование вряд ли можно было сыскать где-либо еще.

Мой босс мистер Карно пригласил меня провести уикенд в его плавучем доме на Таггс Айленд. Все здесь выглядело прекрасно и тщательно продуманно – от панелей из красного дерева до отдельных кают для гостей. С наступлением темноты вокруг дома весело засияли сотни разноцветных фонариков, и мне это очень понравилось. Был прекрасный теплый вечер, и после ужина мы отдыхали на верхней палубе, наслаждаясь кофе и сигаретами. Это была та Англия, от которой я вряд ли смог бы отказаться.

Внезапно из темноты послышался громкий и высокий, довольно противный истерический голос: «Эй, вы все, посмотрите, какая у меня прекрасная лодка! Ах ты моя любимая лодочка! А какие у меня лампочки, а как сияют! Ха-ха-ха!» Вопли перешли в громкий истеричный смех. Мы посмотрели за борт в поисках источника этого шума и увидели в весельной лодке мужчину, одетого в белый фланелевый костюм, и его даму, устроившуюся на заднем сиденье. Они выглядели, как комическая иллюстрация из журнала «Панч». Карно перегнулся через перила и громко пренебрежительно фыркнул, но и это не остановило издевательскую истерику.

– Здесь только одно средство хорошо, – сказал я. – Надо ответить с такой грубостью, какую они от нас ожидают.

Поток сквернословия, который я обрушил на лодку, привел даму в состояние шока, а ее «галантный» кавалер вынужден был налечь на весла и быстро убраться куда подальше.