Моя война: Выжить вопреки. Испытания. Чужой

Подступы к мосту были открытыми. Да мы их прекрасно помнили, ведь мы сам тут оборонялись еще вчера. Штаб у фрицев был передвижной. Это мы поняли сразу. Минут тридцать наблюдали, как возле автобуса, стоявшего неподалеку, снуют офицеры вермахта. А уж когда из него вылез один весьма толстый фриц, стало понятно, что это действительно штабной автобус. Народу вокруг много, полсотни солдат точно есть, но они все не сидят без дела. Каждый чем-то да занимается. Вот фрицы, вот роботы! Оглядевшись, сразу заметил солдат, занимавшихся ранеными. Мы также успели навести марафет, когда переоделись в лесу. На головах у двоих из нас окровавленные повязки, благо натекшей с дохлых фрицев крови хватало. Нам, правда, указали, куда идти, едва мы вышли «в люди», но мы проигнорировали. Вообще, как-то даже передергивало от того, чего мы учудили, забравшись прямо на позиции врага. Мурашки бегали величиной с кулак, наверное, но останавливаться было уже нельзя.

– Идем спокойно, прямо к автобусу, – шепнул я и двинул вперед.

– Может, хоть чуть-чуть в сторону уйдем, а то ведь вообще нагло топаем? – Ване изначально не нравилась эта затея.

– Вот именно наглости они от нас и не ждут, – заключил я и замолчал. До автобуса оставалось метров восемь. Возле него стояли часовые, аж двое, действовать пришлось быстро. Когда подошли к часовым, нас остановили выкинутой вперед рукой, мы открыли огонь. В автобусе никто не успел ничего понять, когда мы оказались внутри.

– Ого, за такие карты товарищ Жуков нам бы, наверное, медаль дал! – В центре салона стоял огромный стол, прикрепленный жестко к стенкам и полу. На нем, мама моя, карты размером с машину! Фрицы, охренев сначала от наглости, напомнили нам о том, что они нам не рады. Ближайший ко мне фашист рванул ко мне, в надежде, даже не знаю и на что. Руки у него были вытянуты вперед, но оружия в них не было. Съесть он меня хотел, что ли? Удар ногой без замаха, и немчик, согнувшись, свернулся креветкой на полу.

– Оружие сюда. – Пофигу, что не понимают, это их проблемы! – Шнель, шнель!

– Мороз, давай за руль, здесь мы и сами управимся! – быстро сказал Ваня, начиная отбирать у фрицев стволы. Тут у всех были только пистолеты.

Я уже обернулся к двери, готовясь выходить, как она распахнулась и внутрь заглянуло такое мурло, что захотелось ржать! Фриц в каске, а из-под нее торчит огромный, больше чем у любого грузина, нос! Я был в шаге от двери, но бить было нечем, автомат у меня немецкий, приклад на нем хлипкий, да и сложен он сейчас. Так что последовал еще один выстрел. А за спиной в салоне я услышал еще один. Обернувшись, понял, что это добили того, которому я яйца отбил.

Вылезать из салона не хотелось, но прямого прохода на место водителя тут не было. Вокруг уже набежали немецкие солдаты и активно придумывают, как бы нас половчее изничтожить.

Сплюнув, схватил за рукав шинели одного из фрицев, судя по погонам, лейтенанта, и потащил его наружу. Там, под прицелами автоматов и карабинов я дошел, укрываясь фашистом, до двери в кабину. Водителя здесь уже не было, убежал, поэтому я чуть отвлекся, чтобы открыть дверь, как почувствовал толчок в плечо. Лейтеха, сука, решил свалить. Я прыгнул в кабину и закрыл дверь, в меня не стреляли. Немцы понимали, что у нас заложники, причем высокого ранга, хоть мы и не выставляли им требований. Уже устроившись на сиденье и заведя мотор, я воткнул передачу и рванул автобус с места. Фрицы, стоявшие вокруг, впали в ступор. Куда это начальство уезжает, вроде бы вперед надо, а штабной автобус в тыл намылился?

Я выруливал на накатанную дорогу, пытаясь уйти как можно дальше от пока еще не сообразивших, что к чему, врагов. Понимаю, конечно, что сейчас на нас всех собак натравят, но выбора нет, только движение. У меня тут полный автобус немецких офицеров, вроде как и генерал есть, вряд ли будут уничтожать. Другое дело, что если увидят, как мы едем к себе в тыл, то, конечно, начнут гасить по полной программе. Вывод какой? Нужно оторваться и, бросив автобус, уходить в лес пешком.

– Борт, собирайте бумаги, этих свяжите чем-нибудь, быстро! – крикнул я в салон, обернувшись. Парни начали вязать офицеров, получалось это с трудом, веревок было мало.

– Мороз, тут один кочевряжится! – крикнул Егор.

– Дай ему в бубен, перестанет! – усмехнулся я.

– Он старый больно, вдруг сдохнет. У него погоны какие-то интересные, ни разу еще таких не видел! – ответил мне мой товарищ.

– Чего там, правда генерал, что ли? – больше подумал вслух, чем сказал я.

– Да хрен их разберешь, генерал он, или еще кто… – услышал я.

– Блин, ребят, да вяжите их скорее уже, нам валить надо. На этой колымаге мы никуда не уедем!

Впереди показался перекресток дорог, возле обочины стоял мотоцикл и два немца. Нас не останавливали, нет, но я решил перебдеть. Направив автобус прямо в мотоцикл, лишь крикнул ребятам, чтобы держались. Удар был несильным, скорость на тот момент не превышала тридцати километров в час, но этого хватило, чтобы байк полетел в кювет, а солдаты оказались под автобусом.

– Чего там? – спросили ребята.