Моя вторая мама (др. вар.)

Но любимый сын не обманул ее ожиданий – любящий, умный, порядочный сын и человек... Долорес вообще считала, что ей везло на людей: она любила свою невестку и гордилась внуком. Хотя она и подозревала, что человека окружают такие люди, какие достойны его самого.

Но все рано или поздно кончается. Кончилось и счастье в их семье.

Ракель угасала. Она уже почти не выходила из дома и только сидела на диване в гостиной, облокотившись на подушки. Тино еще не понимал, что происходит.

Он считал, что мама болеет, но скоро поправится, а вот Мануэль с каждым днем все больше мрачнел и сам стал похож на тяжело больного.

Теперь весь дом держался на одной Долорес. Она была счастлива, когда ей удавалось вызвать на землисто-бледном лице Ракель улыбку. Лолита творила чудеса, стараясь, чтобы ее любимая невестка хотя бы на миг забыла о своей болезни и грядущем конце. Ракель понимала это и была благодарна Долорес, которая когда-то вытянула ее из компании Ирене, сделала из нее другого человека, подарила семью.

– Я не собираюсь отказываться от удовольствий, – встав в позу и изящно взмахнув рукой, заявила Долорес, победоносно глядя на Акилеса. – Ракель, сегодня же вечером мы пойдем с тобой на танцульки.

– Я на это уже не гожусь, – слабо улыбнувшись, ответила Ракель,

– Жаль, я хочу надеть мини-юбку, которую сшил Акилес. Боюсь, только Мануэлю это не понравится.

Маленький Тино с восторгом подыгрывал несравненной бабушке. Он обещал вырасти таким же неутомимым оптимистом, как и она. Услышав про бабушкину мини-юбку, он тут же предложил ей себя в спутники, только прежде сделает себе прическу, как у панка – гребень из волос, выкрашенный во все цвета радуги. Они с бабушкой будут неплохо смотреться. Акилес, как всегда облаченный в строгий смокинг и белые перчатки, серьезно оглядел обоих, как бы обдумывая предложение Тино, и удовлетворенно кивнул. Он готов сопровождать эту пару в походе по злачным местам.

Глядя на эту сцену, Ракель не могла не рассмеяться, но, увы, смехперешел в неудержимый кашель. И все-таки даже сейчас она была по-своему счастлива. Однако ей нужно было сказать Долорес нечто очень важное. Отослав Тино и Акилеса в сад, Ракель со слезами на глазах взглянула на свекровь. Ракель прекрасно знала, что умирает. Ее нисколько не обманывали слова окружающих о скором выздоровлении, она понимала – выздоровления не будет. Ей было жаль покидать свою семью, оставлять дом, где она прожила столько счастливых лет, но надо было смотреть правде в глаза. Больше всего ее волновал Мануэль. Умирая, Ракель волновалась за него. И она просила Долорес помочь Мануэлю выстоять. Жизнь должна течь своим чередом, неважно, с ней или без нее.

– Не позволяй, чтобы радость оставила этот дом, когда меня в нем не будет, – говорила Ракель. – Ни в коем случае. Я тебя умоляю.

Слушая Ракель, Долорес не смогла сдержать слезы, но тут же взяла себя в руки. Она в этом доме самая сильная, это правда, и она не имеет права раскисать. Тем более, что скоро с работы должен вернуться Мануэль.

Мануэль тяжело вздохнул, увидев на Долорес новое произведение Акилеса: синюю короткую юбку, и посоветовал матери не показываться в этом наряде посторонним. Но в душе он был благодарен ей. Если бы не она, их дом уже сейчас оделся бы в траур.

Подсев к жене и нежно обняв ее, Мануэль рассказал своим женщинам о том, что произошло между Хуаном Антонио и Даниэлой. Теперь эти события стали известны всем, и он не считал нужным утаивать от своих домашних. Он, не скрывая чувств, осуждал Хуана Антонио за его легкомыслие. И как результат его деяний: новое несчастье с Даниэлой; а Фико, замечательный юноша, влюбленный в Летисию с детства, уволился с работы. Это и понятно – после того, что произошло, он просто не может работать у Хуана Антонио.

Долорес опустилась на диван рядом с Ракель. На ее обычно энергичном жизнерадостном лице появилась глубокая печаль. Жаль Даниэлу, но что поделаешь. Жизнь есть жизнь. Долорес много прожила на свете и видела то, что не всегда замечали другие. Этот Хуан Антонио просто глупец. Напускал на себявид покорителя женщин. На самом деле это женщины вертели им, как хотели.

"Наверное, почувствовал себя старым, – усмехнулась про себя Долорес, – какая-то девчонка улыбнулась ему, вот он и забыл про все на свете". Она много видела их, этих "дон-жуанчиков", поворачивающихся вслед каждой юбке, чтобы доказать себе и всему миру, что они настоящие мужчины. А возраст, между прочим, не помеха. С годами появляются морщины, но добавляется и жизненный опыт. И тот, кто достоин любви, будет любим всегда. Она сама была потрясающей красавицей в молодости, но разве можно сказать, что и в старости она не сохранила привлекательности?