Моя вторая мама (др. вар.)

Мануэля очень волновал Фико. Бедный мальчишка был так влюблен в эту Летисию. Такое случается. Она только издевалась над ним, а он ее любил еще больше. Теперь Фико остался без работы, да и университет теперь будет ему не по карману. Семья у него бедная – одна мать, и та горькая пьяница, да к тому же Мануэль слышал, что Джина и Роса выгнали ее с работы, когда она в очередной раз явилась вдребезги пьяная.

– Ты должен помочь ему, – выслушав сына, сказала Долорес. – не хватало, чтобы по вине Хуана Антонио человек пошел по скользкой дорожке.

Попался бы мне сейчас этот Хуан Антонио! А деньги у нас есть. Мы можем позволить себе тратить их так, как хочется.

Мать была права. Мануэль вынул из сейфа несколько тысяч песо и отправился в бедную квартирку, где жила Арселия и Фико.

* * *

Фико сидел на облезлом старом диване радом с матерью. Он был совершенно потерян. Сегодня он лишился всего – работы, любимой девушки. Матери давно было не до сына и его дел – ей бы только напиться. Никого на белом свете, кроме, пожалуй, Лало. Но чем Лало сможет ему помочь? Все надежды на будущее рухнули – работы нет, учиться он теперь не сможет, денег не хватит не только на учебу, но и просто на жизнь. У них дома не осталось ни крошки. Чем они с матерью будут питаться?

Дверь открылась, и в их бедную комнатку вошел гость, которому Фико был несказанно рад. Мануэль оглядел бедную, почти нищую комнату, поздоровался с Арселией, которая запричитала и затараторила спьяну, но Фико не попросил ее выйти. Да, картина не из приятных. Мануэль заговорил. Нет, он не просил Фико вернуться на работу, он пришел чтобы попросить Фико принять в долг немного денег.

Фико развернул пачку и не поверил своим глазам. Это была сумма, которую он вряд ли мог заработать за ближайшие несколько лет. Взять их было совершенно невозможно.

– Разве мы не друзья? – тихо спросил Мануэль. – Ты устроишься на новую работу и понемногу выплатишь мне долг. Мне бы не хотелось, чтобы ты забросил учебу.

Слезы хлынули из глаз Фико. Значит, он все-таки не один на этом свете.

Как мальчишка, он уткнулся в плечо этому печальному седому человеку и заплакал навзрыд. Все, что накопилось в душе – горечь за Летисию, злоба на Хуана Антонио, отчаяние из-за матери, смешалось в этих слезах со слезами благодарности.

* * *

Даниэла почти не оставалась в палате одна – с ней все время были Джина или Мария. Днем проведать ее приходили и другие знакомые. И все-таки Даниэлу не покидало чувство глубокого одиночества. Она чувствовала себя покинутой, а значит куда более одинокой, чем до того памятного круиза восемь лет назад.

Это ведь не одно и то же – не иметь или иметь и потерять: а, что еще хуже, любить и быть преданой и покинутой теми, кого любишь.

Джина пыталась уговорить подругу не быть такой жестокой и категоричной в оценке мужа. Она понимала Хуана Антонио, ведь в чем-то их поступки были схожи. Если бы Филипе простил ее, ах, какой она стала бы ему женой! Если бы... Но Филипе не хотел прощать ее, так же как Даниэла не прощала Хуана Антонио. И, прося подругу о снисхождении к мужу, она надеялась на прощение себе.

Даниэла, закрыв глаза, думала о своей жизни. Снова и снова ей хотелось крикнуть "Что происходит? За что? За что судьба, как тот грузовик-убийца гонится за ней, стараясь раздавить, уничтожить ее? Что она сделала плохого?

Все время одни потери и разочарования – Альберто, мертвый ребенок, Моника, Хуан Антонио, собственное здоровье! Что дальше? Дальше ничего, потому что ничего не осталось. Теперь судьба может отнять у нее только жизнь. Пусть. Так будет лучше, ведь ее жизнь бесполезна, бессмысленна.

Все кончено, Даниэла была уверена – Хуан Антонио никогда не оставит Летисию. Как ни печально было сознавать это, но она была уверена – судьба уготовила ей одиночество.

Может быть, это наказание за что-то? Но Даниэла всю жизнь старалась жить по совести и делать людям только добро. Возможно, это ей только казалось? Но почему тогда к ней так тянутся люди? Ведь именно к ней приходят за советом, приходят поделиться радостями и горем. И каждому она старалась уделить часть тепла, выслушать, помочь словом или делом. Но больше всего любви и тепла она отдала им – Монике и Хуану Антонио. И что взамен?

Предательство, измена. За что? Что происходит в этом мире?

Джина старалась развеселить подругу – раньше у нее это получалось легко и просто, но сейчас слова застревали в горле, глаза горестно обрезались, а вместо смеха она готова была выдать слезы. Может быть, снова отправиться в путешествие, как восемь лет назад? Нет, второй раз это лекарство не поможет.

Дверь открылась и в палату вошел Хуан Антонио, узнавший обо всем от Сонии.

– Даниэла, – срывающимся от волнения голосом сказал Хуан Антонио. – Умоляю тебя: прости. Я знаю, что недостоин прощения. Но я люблю тебя. Люблю, как никого на свете.

– Уходи, – было единственное слово, которое он услышал в ответ.