Моя вторая мама (др. вар.)

...Ирене с трудом дождалась утра, особенно тщательно причесалась, выбрала одно из самых нарядных своих платьев и поехала в контору Хуана Антонио, надеясь разузнать, когда он вернется. За столом, где обычно сидел Хуан Антонио, она увидела Мануэля. Глядя на него с притворно ласковой улыбкой и нежно поглаживая его руку, она стала жаловаться на свою судьбу, умоляя его помочь ей – раскрыть Хуану Антонио глаза, убедить его, что он не прав. Мануэль в своей обычной спокойно доброжелательной манере, но весьма твердо ответил, что не будет вмешиваться в дела Хуана Антонио – тот прекрасно обойдется и без советов.

– И кроме того, – добавил он, – я превосходно знаю вас, Ирене, а потому...

– Не советую вам оскорблять меня, – вскипела Ирене. – Я этого не позволю.

Все так же спокойно, не повышая голоса, Мануэль посоветовал Ирене уйти – у него очень много работы.

Ирене резко встала, любезная улыбка сбежала с ее лица.

– Хорошо, но я еще вернусь. К тому же, – она помолчала. – У нас не было времени поговорить о Ракель и о вас. Она сказала мне, что вы ею очень увлечены.

И, вскинув голову, она вышла. Как бы там ни было, Хуан Антонио от нее не уйдет, твердо решила Ирене.

* * *

Сония привезла Монику домой, и там девочка снова разрыдалась:

– Моя мама умерла, а моего папу украли. Украли! – твердила она. Ни Мария, ни Игнасио не могли ее успокоить. Она рано легла в постель, взяла свою любимую куклу Глориту и ни с кем не захотела разговаривать. Сония разрешила ей в честь приезда отца не ходить в школу, но Моника отказалась: пусть папочка не думает, что она без него скучала, пусть остается со своей новой ведьмой. К тому же, не приди она в школу, эта несносная Летисия на следующий день замучает ее разговорами о новой ведьме и об интернате, куда ее непременно отправят. Нет, нет, лучше уж она сделает вид, что у них ничего особенного не случилось.

Глава 8

Два дня пролетели незаметно. Завтра они возвращаются в Мехико. Даниэла и Хуан Антонио тихо брели по остывающему от дневного жара песку, со смехом отбегая от настигающих их волн. Совсем рядом – рукой подать – сверкали яркие огни города, и там, где вода была подсвечена, в воде прыгали рыбки. В воздухе стоял острый запах водорослей.

– Я хочу навсегда запомнить это море, – сказала Даниэла, – чтобы закрыть глаза и слышать чудесный шум его волн и видеть тебя. Тебя рядом со мной – всегда, всегда...

– Так и будет, Даниэла. Ты будешь моей женой, а для моей дочери Моники станешь второй мамой.

– Ах, хорошо бы так, Хуан Антонио! – вздохнула Даниэла. – Знаешь, я рано потеряла мать. Мне было плохо без ее любви, нежности... И я хотела бы подарить все это Монике. Потом они поднялись на высокую набережную и долго стояли, обнявшись, глядя на гулкую волнующуюся пелену внизу.

– Завтра мы уезжаем, – сказал, наконец, Хуан Антонио. – А ты не сказала мне ни своего адреса, ни телефона. Предупреждаю, я не оставлю тебя в покое ни на минуту.

Даниэла помолчала, крепче прижалась к нему.

– Хуан Антонио... я думаю, было бы лучше подождать некоторое время и пока не встречаться.

Он с тревогой взглянул на нее:

– Почему?

– Потому что... в последнее время мы с тобой пережили много тяжелого.

Мы были одинокими и нам не хватало любви и внимания. А вдруг мы перепутали любовь с желанием уйти от одиночества?

– Не понимаю, – сказал Хуан Антонио.

– Видишь ли, – Даниэла говорила очень серьезно, даже строго, – я хочу быть совершенно уверена в правильности того, что мы делаем. И кроме того, необходимо, чтобы ты несколько дней посвятил только своей дочке. Ведь ей ты нужен, как никто на свете. Докажи ей, что важней ее у тебя нет никого. Понимаешь?

Как же ему повезло, подумал Хуан Антонио. Эта женщина не только красива, она мудрая и добрая...

– Хорошо, согласен, – сказал Хуан Антонио. – Увидимся в субботу. Хотя, уверяю тебя, нам не нужно ни выжидать, ни назначать какой-то срок, чтобы получше все обдумать.

– Прошу тебя, любимый мой. – В нежных интонациях ее голоса Хуан Антонио уловил твердую решимость и подчинился ей.

– Но так или иначе ты должна дать мне свой адрес. И где мы увидимся?

– Не знаю. Ах да, давай в "Анхель-де-ла-Индепенденсиа", в одиннадцать часов утра.

– В "Анхель-де-ла-Индепенденсиа" в один... Ты что, с ума сошла? – удивился Хуан Антонио – ведь получается, что мы целую неделю не будем видеть друг друга. – Ну хорошо, хорошо, пусть будет так, я согласен, – сказал он, – заметив ее умоляющий взгляд. – Но хочу тебя предупредить: если ты не придешь, я найду способ отыскать тебя, и тогда берегись, Даниэла, я тебе устрою взбучку. Она с улыбкой взглянула на него:

– Надеюсь, что ты не забудешь прийти.

* * *