Моя вторая мама (др. вар.)

Проводив Рубена, Альберто включил музыку и, вскочив на журнальный столик, стал снова дирижировать невидимым оркестром. С некоторых пор это стало его любимым занятием. Он снова и снова взмахивал рапирой, служившей ему дирижерской палочкой, упиваясь своей безграничной властью над многими людьми. Рубен, Моника, Ирене, – уже были полностью в его руках.

* * *

Бедняжка Ирене. Никогда никого не любила, кроме себя и какой-то давней подруги, которая, кажется, чем-то больна. Ирене пыталась рассказывать Альберто о Ракель, но он не очень прислушивался. Больше всего сейчас его заботило, как бы заставить Ирене дать деньги на дом моделей. Ему ничего не стоило убедить ее, что у нее бездна вкуса. Альберто решился бы открыть дом моделей и сам, но у него не было необходимых денег. Стоило немалых трудов уговорить Ирене – та была очень расчетливой и не спешила ввязываться в рискованные авантюры. Альберто всеми способами разжигал в ней любовь, приправляя ее необходимой дозой ревности, – наилучший способ добиться желаемого.

Ему и Ирене доставляло невероятное удовольствие обманывать Монику, "эту дурочку", – как называли они ее. Стоило той уйти в университет, поболтать с подругами в кафе или даже просто выйти на кухню, как они тут же бросались друг другу в объятия. Моника много раз замечала, что когда она входит в комнату, Ирене частенько поправляет прическу или кофточку, у нее бывают сняты туфли, смазана косметика, но Моника была так уверена в муже, что не придавала этому никакого значения. Да у нее и не было времени заниматься наблюдениями – с первого же дня Альберто заставил ее делать всю домашнюю работу – ходить по магазинам, готовить, стирать и убирать. Монике с непривычки приходилось очень трудно. Альберто при этом не только не сочувствовал ей, напротив, он сразу заявил, что если она собирается разыгрывать из себя эмансипированную женщину, он этого не потерпит. Целыми днями он валялся на диване с книгой, дирижировал или фехтовал. Он не делал никаких попыток помочь Монике, напротив, видя, что она занята уборкой, мог внезапно потребовать, чтобы она бросила все и немедленно сварила ему кофе.

Моника пыталась мягко возражать, но Альберто не желал ее слушать.

Да, не так Моника представляла себе жизнь с Альберто. Но она не жаловалась, рассказывая Маргарите и Летисии о семейной жизни.

У подруг были свои проблемы. Маргарита с трудом терпела отвратительного отчима, который к тому же без зазрения совести приставал к ней всякий раз, когда матери не было рядом. Однажды брат Маргариты, Федерико, оказался свидетелем отвратительной сцены, когда Педро пытался поцеловать отчаянно отбивавшуюся сестру. Брат с сестрой были в ужасе от того, что такой подлый, низкий человек поселился в их доме, полностью подчинив себе их мать, которая и слушать не хотела детей.

У Летисии конфликт с матерью уже достиг предела. Они и раньше никогда не ладили, но теперь не проходило и вечера, чтобы в семье не вспыхнул громкий скандал. С некоторых пор Анхелика, мать Летисии, стала замечать, что у дочери появились новые наряды, дорогие духи, кошелек набит деньгами. Не может быть, чтобы она могла купить все это на свою зарплату секретарши.

Последней каплей стало появление у Летисии золотой цепочки. Откуда у дочери деньги? Не иначе как она завела себе богатого любовника, который делает ей все эти подарки!

Отец Летисии, спокойный и тихий человек, одинаково любивший и жену, и дочь, пытался защитить Летисию, он был уверен, что она умная, порядочная девушка. Но мать уже ничему не верила. Когда она в очередной раз набросилась на дочь с требованием сказать, откуда она берет деньги, Летисия не выдержала и выложила ей все прямо в глаза. Да, мать права, у нее есть любовник, который ее обожает. И раз она всем тут мешает, она уйдет – завтра же.

– Ненавижу вас, ненавижу! – крикнула Летисия и, оглушительно хлопнув дверью, выскочила из квартиры.

Она выполнила свою угрозу. На следующий же день утром она ушла, взяв с собой только кое-что из одежды, подарки и тетради с конспектами лекций. Она не сообщила ничего, ни адреса, ни номера телефона. Родители очень переживали за дочь, но если отец предлагал оставить все, как есть, рассчитывая, что она рано или поздно вернется, то мать, напротив, во что бы то ни стало хотела разыскать непослушную дочь.

Что она будет делать, когда найдет ее? Этот вопрос Анхелика себе не задавала. Устроит ей очередной скандал, а дальше? Не может же она за волосы приволочь ее обратно домой... Об этом Анхелика не думала. Ее больше всего возмущало непослушание, бунт, ведь она принадлежала к тем людям, которые желают руководить всем на свете.