Моя вторая мама. Том 1

– А Летисия, кажется, разозлилась. Я-то ее хорошо знаю.

– Пусть злится, – сказал Хуан Антонио. – И пусть видит, что твой отец тебя любит и что Даниэла – никакая не ведьма.

– Почему это не ведьма? – неожиданно возразила Даниэла. – Если Летисия будет тебе досаждать, я превращу ее в жабу.

И все трое дружно захохотали.

Снова сев в машину, Моника устроилась поближе к Даниэле. Сидя за рулем, Хуан Антонио почти не слышал, о чем они шептались. А дома он взял на себя приятную миссию – познакомить Даниэлу с домашними и в первую очередь с Игнасио и Марией, которых он представил как членов семьи.

– Игнасио научил меня любить растения и заботиться о них. Я всегда ему помогаю поливать их. Это там, в саду. Хотите, покажу? – спросила Моника.

– Конечно, хочу! – ответила Даниэла. – Пойдем все вместе? – предложила она Хуану Антонио.

– Пойдем, – ответил Хуан Антонио.

И они втроем вышли. Игнасио улыбнулся. Через несколько минут девочка вбежала в комнату и громко объявила:

– Они уже посмотрели. Сейчас придут.

Хуан Антонио и Даниэла вошли, держа друг друга за руки. Даниэла была в восторге и поздравила Игнасио с великолепным садом. Садовник был на седьмом небе от удовольствия и даже едва не прослезился.

– А эти цветы я срезала для вас, – неожиданно сказала Моника, протягивая Даниэле чудесный букет.

Даниэла не поверила своим глазам. Осторожно прижав цветы к груди, она тихо сказала:

– Спасибо, Моника. Ты даже не представляешь, что они значат для меня.

Глава 29

Низко над трибунами пролетел самолет. Рев его турбин на какое-то мгновение заглушил возбужденный шум трибун. Все подняли головы и повернулись, повинуясь властной мощи его движения. Но едва самолет удалился за горизонт, вниманием толпы вновь завладели события на дорожке ипподрома. И только двоих, казалось, волновали другие проблемы.

– Мне очень жаль, Фелипе, но я не пойду с ними на площадь Гарибальди. Им будет лучше без нас, – твердо сказал Херардо.

– Зачем же они нас пригласили?

– Даниэла просто из вежливости, а… – он не договорил.

– Ну, понятно, – перебил его Фелипе.

– По правде говоря, вы с Джиной ведете себя безобразно. Вчера вечером на вас было неприятно смотреть.

– Я тут ни при чем. Джина все время ищет повод поиздеваться надо мной. «Посмотри на Ханса, какой он большой, какой он сильный…» Тьфу, просто противно.

Херардо засмеялся и хлопнул друга по плечу.

– Надо сказать, ты в долгу не остался, – он вдруг сделался серьезным. – Так не годится. Лучше избегать таких встреч, чтобы потом не жаловаться.

– Но если мы не придем, Джина возомнит, что я ревную.

– Ты ей демонстрируешь это каждую минуту, когда вы вместе. Достаточно посмотреть на твое лицо. Знаешь, она сейчас крутит тобой, как хочет. Смотри, вон и твоя подружка, – и Херардо толкнул приятеля.

– Ты-то хоть не начинай, – недовольно сказал Фелипе.

– Да нет, серьезно – вон она, гляди, – Херардо показал на дорожку. На старте как раз выстраивались лошади для очередного забега. – Ну что, ставим на нее?

Но Фелипе поморщился и отвернулся.

Джина стояла у окна. При виде ее силуэта на фоне ослепительного неба у Ханса сжалось горло. Пение птиц врывалось в комнату и еще больше кружило ему голову. Немцу казалось, что это самая прекрасная и значительная минута в его жизни. Он достал из кармана изящную коробочку и протянул ее девушке. Но она не столько обрадовалась, сколько испугалась, догадываясь о ее содержимом, и точно: на бархатной подложке покоилось прелестное золотое колечко с бриллиантом. Джина вздохнула:

– Ну зачем это, Ханс?

– Это обручальное кольцо для женщины, которую я люблю.

– Ты удивительный человек. Из-за тебя я стану еще более сумасшедшей, чем сейчас.

– За вами решающее слово, Джина.

– Сейчас я не могу ехать в Германию. Мне нельзя оставить Даниэлу одну в то время, когда ей особенно нужна поддержка. Ее Дом моделей без меня развалится.

– Я же сказал, что буду ждать, сколько понадобится.

– Но не в отеле же! Ты должен переехать ко мне.

– Нет, нет, нет, Джина. Я не желаю причинять вам неудобства.

– Господи, да какие там неудобства! Переезжай, и не спорь, – Джина обняла Ханса, но на душе у нее было тяжело.

Федерико и Эдуардо, набегавшись вволю, присели у фонтана на площади. Рядом играли две девочки. И те, и другие старательно делали вид, что не замечают друг друга. Юные кокетки шептались и неестественно громко хохотали. Их соседи, наоборот, сидели с забавно серьезными лицами. Впрочем, разговор у них действительно был невеселым. Эдуардо объяснял другу, что его отец для него умер, хотя и был жив. Федерико, который достаточно настрадался от собственного отца, мучившего и его, и мать, хорошо понимал Эдуардо. В глубине души он даже немного завидовал приятелю: ведь тот так просто избавился от плохого отца.

– Привет, парни! Что это вы такие серьезные? – раздался знакомый голос сзади. Мальчики обернулись.

– Херардо! – воскликнули они в один голос.

– Как дела?

– Нормально, – ответил Федерико. – Спасибо тебе за воскресенье. Матч был классный.

– Я очень рад, Фико. Скажи, Лалито, – произнес Херардо, глядя на окна знакомого дома, – мама сейчас дома?

– Да.