Моя жизнь 1964-1994 (СИ)

Эля Гитлиц доставала где-то, по своим старым медицинским каналам, так как сама работала в больнице, чистые бланки рецептов. Мы подделывали старые рецепты, стирая бритовкой старые названия лекарств и вписывая свой любимый «Солутан». Мы «заболевали» ОРЗ, все разом, брали больничные и нам врачи выписывали все тот-же «Солутан» от простуды.

В крайних случаях многие, и мы в том числе, использовали мазь для носа «Сунорэф», в состав которой так же входил эфедрин и она какое-то время продавалась все еще без рецепта. Из него тоже готовили "Джеф", но более низкого качества. Да и вообще, качество растворов нельзя было гарантировать. Кстати, вены у всех наркош с кем я общался, сгорали от всех этих растворов буквально за месяц, другой. Это не игра слов, именно сгорали от кислоты или щелочи, остававшейся в готовом растворе. Раствор, в идеале, должен был быть нейтральным, как вода. Но так как все делалось чаще всего на глазок, а для химической цепочки использовались и щелочь и кислота, то и растворы получались либо чуток щелочные, либо кислотные. Вены натурально сгорали: теряли эластичность, скукоживались, сжимались до размеров копиляров, и кровь по ним просто переставала циркулировать, ища обходные пути по более тонким венам и капилярам.

Меня затягивало в это болото с каждым днем, точнее ночью, все больше и больше. И хоть от «белого» нет физических ломок, но психологическая зависимость появляется сразу, с первой «вмазки». Я начал быстро деградировать, хоть и не осознавал этого тогда.

 

5

К концу года, после пары месяцев употребления "белого", мне уже было не стыдно прийти в аптеку и разыгрывать целое представление, чтобы мне дали очередную, заветную банку «Солутана».

Был у нас, к примеру, такой способ. Я брал в аптеке один пузырек «Солутана» по бесплатному рецепту, выходил из аптеки на улицу, и мы быстренько, неподалеку, переливали его содержимое в другую посудину. Затем разбивали пустой пузырек, засовывали осколки назад в коробку и я возвращался в аптеку, рассказывая продавцам трогательную историю о том, как я, бедный несчастный, уже поднимаясь в квартиру, уронил коробку с лекарством на лестницу и она разбилась.

В итоге мне давали по тому же рецепту еще один пузырек, правда, уже за деньги, но это для нас были уже мелочи. Через пару дней тоже самое, мы проделывали в другой аптеке, в третьей. Но конечно долго так обманывать продавцов аптек не было возможности. Не одни же мы пользовались наверно похожими способами. Вскоре в аптеках на нас уже смотрели с большим подозрением и мы придумывали что-то еще. Что-что, а мозги в погоне за заветным пузырьком работали у всех, как компьютеры и придумывалось много всяких интересных вариантов. Не раз мы бегали и по родственникам, знакомым, соседям, рассказывая всякие байки, и у многих в домашних аптечках находились заветные пузырьки, которые они отдавали нам, ни о чем не подозревая.

Кстати моя мама, вышедшая в конце года из больницы, как ни странно, ничего не замечала, хоть запах у нас в квартире стоял уже постоянно чисто медицинский. Она свято верила, что я хороший ребенок и ничего противоправного себе не позволю. Андрей Годунов говорил ей, что готовит специальную жидкость для вытравливания меди, так как на зоне он освоил профессию чеканщика и делал, кстати, действительно неплохие картины на медных листах, но вскоре ему было уже не до этого.

Мы все чаще зависали в других колпинских притонах, делились новыми рецептами приготовления наилучшего раствора. Вообще, теперь все разговоры сводились к этому: кто как делает раствор, у кого он круче, как лучше провести реакцию, и т.д.

Кстати, я заметил одну закономерность: чем ярче, талантливее был человек, подсевший на наркотики, тем быстрее он переходил от травки, "джефа", к «колесам», а там уж недалеко до «марочек» с ЛСД и «герыча». Странной этой закономерности я нашел объяснение. Представьте только, сколько нужно работать музыканту, художнику или поэту, чтобы добиться признания — годы, а порой и десятилетия. А так, с дозой, получаешь все сразу, без всяких трудов — ощущение славы, уверенность в собственной гениальности. Правда, о твоей славе и гениальности знают очень немногие, чаще всего один ты только и знаешь, но какая разница? Сознание свершенности, уже само себе есть свершенность. Наркота делает реальностью будущее, и после этого к будущему уже не нужно стремиться. Зачем? Оно уже есть, сегодня, сейчас, с приходом от марочки или дозы.

Вот так этот год и закончился, в наркотическом угаре.

Кстати вспомнил еще одно знаменательное, культурное событие этого года; в Колпино, летом 1988 года, был открыт новый театрально-концертный зал Дворца культуры и техники на 780 мест, здание которого расположилось рядом со старым зданием Ижорского ДК. Здесь же, уже в 1991 году разместился Музей истории Ижорских заводов.

Юность. г. Колпино.

1989 год

1989 год

Немного истории