Моя жизнь

Я охотно согласился, и носильщик втиснул меня через окно. Так я очутился в

вагоне, а носильщик получил свои двенадцать ана.

Ночь была для меня пыткой. Все пассажиры кое-как уселись. Я же простоял

два часа, держась за цепь верхней койки. Некоторые пассажиры то и дело

обращались ко мне:

- Почему вы не садитесь? - спрашивали они.

Я пытался объяснить им, что сесть некуда. Но они не могли спокойно

относиться к тому, что я стою у них перед глазами, хотя сами лежали, растянувшись на верхних полках во весь рост, и ни на минуту не оставляли

меня в покое. Я лишь вежливо отвечал на их вопросы. В конце концов это их

несколько смягчило. Кто-то спросил, как меня зовут. Услыхав мое имя, они

устыдились и, извинившись, дали мне место. Таким образом, за свое терпение я

был вознагражден. Я смертельно устал, голова у меня кружилась. Бог послал

мне помощь как раз в тот момент, когда я больше всего нуждался в ней.

Кое-как добрался я до Дели, а затем и до Калькутты. Махараджа

Кассимбазара, председательствовавший на митинге в Калькутте, оказал мне

радушный прием. Так же, как и в Карачи, здесь наблюдался безграничный

энтузиазм. На митинге присутствовали несколько англичан.

Еще до 31 июля правительство объявило, что выезд законтрактованных рабочих

из Индии прекращен.

Первую петицию протеста против системы контрактации рабочих я представил в

1894 году и уже тогда надеялся, что эта система "полурабства", как ее

называл сэр У. У. Хантер, когда-нибудь перестанет существовать.

Многие помогли мне во время кампании против системы контрактации, которая

началась в 1894 году, но не могу не сказать, что развязку ускорила

возможность сатьяграхи.

Более подробно о кампании и о тех, кто принимал участие в ней, можно

прочитать в моей книге "Сатьяграха в Южной Африке".

XII. ПЯТНО ИНДИГО

Чампаран - страна царя Джанаки. В этой местности теперь много рощ манго, а

до 1917 года там было так же много плантаций индиго. По закону арендаторы в

Чампаране обязаны были отводить под индиго по три из каждых двадцати

участков арендуемой земли для своего землевладельца. Эта система называлась

"тинкатия", так как три катха из двадцати, составляющих акр, отводились под

индиго.

Должен признаться, что до того времени я никогда не слыхал даже названия

"Чампаран", не говоря уже о том, что не знал, где он находится, и не имел

почти никакого представления о плантациях индиго. Я видел тюки индиго, но

никогда не думал, что индиго произрастает и изготовляется в Чампаране и что

это продукт невероятно тяжелого труда десятков тысяч земледельцев.

Раджкумар Шукла был одним из земледельцев, стонавших под тяжестью этого

ига. Он страстно желал смыть пятно индиго с тысяч крестьян, которые страдали

так же, как и он.

Я познакомился с этим человеком в Лакхнау, куда прибыл на сессию Конгресса

в 1916 году.

- Вакил-бабу расскажет вам о наших бедствиях, - сказал он и стал убеждать

меня поехать в Чампаран.

"Вакил-бабу" был не кто иной, как бабу Браджкишор Прасад, который

впоследствии стал одним из моих ближайших сотрудников в Чампаране, теперь же

он был душой общественной деятельности в Бихаре. Раджкумар Шукла привел

Прасада ко мне в палатку. На нем был черный ачкан из альпаги и брюки. Тогда

Прасад не произвел на меня никакого впечатления. Я принял его за одного из

вакилов, эксплуатирующих простых земледельцев. Поговорив с ним немного о

Чампаране, я ответил, как всегда в подобных случаях:

- Пока не могу высказать никакого мнения: я должен лично ознакомиться с

условиями. Можете внести соответствующую резолюцию в Конгресс, но пока я вам

ничего не обещаю.

Раджкумар Шукла, конечно, ждал помощи от Конгресса. Бабу Браджкишор Прасад

внес резолюцию, выражавшую сочувствие жителям Чампарана, которая была

принята единогласно.

Раджкумар Шукла был доволен, но далеко не полностью удовлетворен: он

хотел, чтобы я сам побывал в Чампаране и собственными глазами убедился в

бедственном положении тамошних крестьян. Я сказал ему, что включу Чампаран в

планируемую мною поездку и пробуду там день-два.

- Одного дня будет достаточно, - сказал он, - и вы все увидите

собственными глазами.

Из Лакхнау я отправился в Канпур. Раджкумар Шукла последовал за мною.

- Отсюда рукой подать до Чампарана. Пожалуйста, съездите туда на денек, -

настаивал он.

- Извините меня, пожалуйста, на сей раз, - ответил я, все больше уступая

ему. - Обещаю побывать там как-нибудь в другой раз.

Я вернулся в ашрам. Вездесущий Раджкумар был уже там.

- Умоляю вас, назначьте день, - снова обратился он ко мне.

- Хорошо, - сказал я, - мне нужно такого-то числа быть в Калькутте.

Заходите тогда ко мне и везите в Чампаран.

Я не представлял себе, куда должен буду ехать, что там делать и что

смотреть.

Не успел я прибыть к Бупенбабу в Калькутту, как Раджкумар был уже там. Так

этот невежественный, бесхитростный, но решительный земледелец покорил меня.

Итак, в начале 1917 года мы выехали из Калькутты в Чампаран. Оба мы по

внешнему облику походили на крестьян. Я даже не знал, каким поездом надо

ехать. Раджкумар посадил меня, и к утру мы приехали в Патну.

Я был впервые в этом городе и у меня не было там ни друзей, ни знакомых, у