Моя жизнь

того, Ахмадабад как древний центр кустарного ткачества являлся наиболее

подходящим местом для возрождения кустарного прядения на дому. В этом городе

- столице Гуджарата - можно было больше всего рассчитывать на денежную

помощь со стороны богатых горожан.

С ахмадабадскими друзьями я обсуждал вопрос о неприкасаемых. Я сказал, что

при первой же возможности проведу в ашрам кандидата из неприкасаемых, если, конечно, он будет этого достоин.

- Где вы найдете неприкасаемого, отвечающего вашим требованиям? -

самоуверенно возразил один приятель-вишнуит.

В конце концов я решил основать ашрам в Ахмадабаде.

Что касается помещения, то больше всех в этом мне помог ахмадабадский

адвокат Дживанлал Десаи. Он предложил сдать внаём свое бунгало в Кочрабе, и

мы сняли его.

Прежде всего необходимо было дать ашраму подходящее название. Я

посоветовался с друзьями. Среди предложенных названий были "Севашрам" (место

служения), "Тапован" (место аскетизма) и др. Мне понравилось "Севашрам", но

без уточнения метода служения. "Тапован" казался слишком претенциозным, ибо

хотя тапас и был дорог нам, мы, однако, не могли претендовать на звание

тапасванов (аскетов). Нашей верой была преданность истине, а занятием -

искания и настойчивое утверждение истины. Я хотел ознакомить индийцев с

методами, испытанными мною в Южной Африке. Я жаждал выявить, насколько

возможно применить эти методы в Индии. Поэтому мои компаньоны и я

остановились на названии "Сатьяграха ашрам", что отражало и цель и метод

нашего служения.

Для ведения дел ашрама необходимо было принять свод правил и распорядков.

Мы составили проект и дали его на обсуждение друзьям. Из многочисленных

замечаний мне особенно запомнилось замечание сэра Гурудаса Банерджи. В целом

наш проект ему понравился, однако он предложил, чтобы в качестве одного из

предписаний было добавлено еще и требование скромности, так как он считал, что молодое поколение совершенно лишено ее. Я и сам знал это, но опасался, что скромность перестанет быть скромностью, как только она станет предметом

обета. Истинное значение скромности - самоотречение. Самоотречение есть

мокша (спасение), а пока оно не может само по себе быть предписанием, могут

быть другие предписания, необходимые для достижения мокши. Если поступки

стремящегося достичь состояния мокша или служителя не содержит в себе

скромности или самоотверженности, то не может быть и самого стремления к

мокше или служению. Служение без скромности есть эгоизм и самомнение.

В то время среди нас было около тринадцати тамилов. Пятеро тамильских

юношей последовали за мной из Южной Африки, а остальные прибыли из разных

уголков Индии. Всего нас было двадцать пять человек - мужчин и женщин.

Так был основан наш ашрам. Мы все ели за одним столом и старались жить

единой семьей.

Х. НА НАКОВАЛЬНЕ

Ашрам существовал всего лишь несколько месяцев, когда нам пришлось

выдержать испытание, какого я и не ожидал. Я получил от Амритлала Таккара

следующее письмо: "Скромная и честная семья неприкасаемых хочет поселиться в

вашем ашраме. Примете ли вы ее?"

Я был взволнован. Я не ожидал, что семья неприкасаемых да еще с

рекомендацией такого человека, как Таккар Бапа, так скоро выразит желание

попасть в ашрам. Я показал это письмо обитателям ашрама. Они благосклонно

отнеслись к пожеланию неприкасаемых.

Я ответил Амритлалу Таккару, что мы согласны принять рекомендуемую им

семью, если она будет подчиняться всем правилам ашрама.

Семья неприкасаемых состояла из Дадабхая, его жены Данибехн и их дочери

Лакшми, только начавшей ходить. Дадабхай работал учителем в Бомбее. Они

согласились подчиниться всем правилам и были приняты нами в ашрам.

Однако приезд неприкасаемых взбудоражил друзей, оказывавших помощь ашраму.

Первая трудность возникла из-за пользования колодцем, в котором брали воду и

для хозяина бунгало. Слуга его заявил, что вода, расплескивающаяся из нашего

ведра, может осквернить его. Он всячески стал поносить нас и досаждать

Дадабхаю. Я сказал, чтобы не обращали внимания на эти оскорбления и

продолжали брать воду из колодца, чего бы это ни стоило. Когда он увидел, что мы никак не отвечаем на его ругательства, ему стало стыдно и он оставил

нас в покое.

Нам перестали помогать деньгами. Приятель, спрашивавший меня, смогут ли

неприкасаемые выполнять правила ашрама, не подозревал о возможности таких

последствий.

Одновременно с прекращением денежной помощи появились слухи о возможном

общественном бойкоте ашрама. Мы были готовы ко всему. Я заявил товарищам по

ашраму, что мы не покинем Ахмадабада, даже если нас будут бойкотировать и

лишат самого необходимого. Мы скорей перейдем в квартал неприкасаемых и

будем жить на те средства, которые сумеем заработать физическим трудом.

Дело дошло до того, что в один прекрасный день Маганлал Ганди сообщил мне:

- Денег больше нет, и жить нам в следующем месяце не на что.

- Ну что ж, тогда переедем в квартал неприкасаемых, - спокойно ответил я.

Не впервые мне приходилось подвергаться подобному испытанию и всякий раз в

самую последнюю минуту бог приходил нам на помощь. Однажды утром, вскоре