Моя жизнь

удовлетворены все их требования или пока фабриканты не согласятся передать

спорный вопрос на рассмотрение арбитража.

Именно во время этой забастовки я близко познакомился с адвокатами

Валлабхаи Пателем и Шанкарлалом Банкером. Шримати Анасуябехн я хорошо знал и

раньше.

Ежедневно мы устраивали митинги бастующих в тени под деревом на берегу

Сабармати. Рабочие тысячами собирались на эти митинги, и в своих речах я

напоминал им об их клятве, об их долге сохранять мир и не терять чувства

собственного достоинства. Рабочие ежедневно проходили мирными процессиями по

улицам города с плакатами, на которых было начертано "эк тек" (соблюдай

клятву).

Забастовка длилась двадцать один день. Время от времени я совещался с

фабрикантами и упрашивал их отнестись справедливо к рабочим.

- У нас тоже есть своя клятва, - отвечали они в таких случаях. - Мы

относимся к рабочим, как родители к детям... Допустимо ли здесь

вмешательство третьих лиц? Ни о каком третейском суде не может быть и речи!

XXI. КАРТИНКА ИЗ ЖИЗНИ АШРАМА

Прежде чем описать дальнейший ход событий во время трудового конфликта, необходимо немного показать жизнь ашрама. В Чампаране я постоянно думал об

ашраме и время от времени ненадолго приезжал туда.

В тот период ашрам находился в Кочрабе, небольшой деревушке около

Ахмадабада. В деревушке вспыхнула чума, и я увидел в этом очевидную

опасность для детей, живших в ашраме. Как бы тщательно ни соблюдались в

ашраме правила чистоты и гигиены, уберечься от воздействия антисанитарного

окружения было очень трудно. Мы не могли заставить население Кочраба

соблюдать эти правила и не могли помочь им другим способом.

Нашей мечтой было основать ашрам где-нибудь подальше от города и деревни и

все же не очень далеко от них. С этой целью мы решили тогда приобрести

участок земли.

Я понимал, что чума достаточно серьезная причина, чтобы покинуть Кочраб.

Ахмадабадский купец Пунджабхай Хирачанд уже давно был тесно связан с ашрамом

и часто оказывал нам бескорыстную помощь. Он хорошо знал положение дел в

Ахмадабаде и вызвался подыскать для нас подходящий участок. В поисках такого

участка мы с ним объездили все окрестности к северу и югу от Кочраба, и я

попросил его найти участок тремя-четырьмя милями севернее Кочраба. Он

остановился на местечке, где мы живем и поныне. Особая привлекательность

этого места заключалась для меня в его соседстве с центральной тюрьмой

Сабарматй. Поскольку пребывание в тюрьме - обычный удел сатьяграхов, мне

понравилось такое местоположение. Кроме того, я знал, что обычно для тюрем

выбирается местность здоровая во всех отношениях.

Покупка совершилась в течение восьми дней. На участке не было ни построек, ни деревьев. Но его большое преимущество заключалось в близости реки и

уединенности.

Мы решили, пока не будет построено постоянное здание, временно поселиться

в палатках. Для кухни соорудили навес.

Население ашрама постепенно увеличивалось. Нас было уже более сорока

мужчин, женщин и детей, пользовавшихся общей кухней. Идея о переселении

принадлежала мне, а осуществление ее на практике было, как всегда, возложено

на Маганлала.

Пока мы не построили постоянного здания, приходилось очень тяжело.

Близился период дождей, за провизией надо было ходить в город, расположенный

в четырех милях от ашрама. Пустырь вокруг кишел змеями, и жить в таких

условиях с маленькими детьми было весьма рискованно. Общее правило гласило: змей не убивать; хотя должен признаться, что все мы и теперь не можем

побороть чувство страха перед этими пресмыкающимися.

Правило не убивать ядовитых пресмыкающихся выполнялось и в Фениксе, и на

ферме Толстого, и в Сабармати; причем каждый раз мы селились на пустырях, однако смертельных случаев от укусов змей у нас ни разу не было. В этом, как

человек верующий, я ощущаю руку милосердного господа. Не надо придираться, говоря, что бог не может быть пристрастным и что у него нет времени

вмешиваться в обыденные дела людей. У меня нет других слов для того, чтобы

выразить существо дела, описать единообразные результаты моих опытов.

Человеческий язык в состоянии лишь весьма несовершенно рассказывать о путях

господних. Я сознаю, что они неописуемы и неисповедимы. Но если простой

смертный осмеливается говорить о них, у него нет лучшего средства, чем

собственная невнятная речь. Даже если считать предрассудком веру в то, что

не случайными обстоятельствами, а милостью божией объясняется тот факт, что

в течение двадцати пяти лет, несмотря на наш отказ от убийств, никому из нас

не был причинен вред, я готов придерживаться этого предрассудка.

Во время забастовки фабричных рабочих в Ахмадабаде мы заложили основы

ткацкой мастерской в ашраме, так как в то время жители ашрама занимались в

основном ткачеством. Прядение было еще недоступно нам.

XXII. ГОЛОДОВКА

В первые две недели рабочие проявляли большое мужество и сдержанность и

ежедневно устраивали митинги. На митингах я напоминал им о клятве, и они в

ответ кричали, что скорее умрут, чем нарушат слово.

Но постепенно стали появляться признаки упадка духа. Подобно тому как

физическая слабость человека проявляется в раздражительности, так по мере