Моя жизнь

Это было небольшое местечко. Я зашел на почту и очень обрадовался, увидев

там индийских клерков. Мы разговорились. Я увидел также африканцев и

попытался разузнать, как они живут, что меня очень интересовало. На все это

ушло время.

Несколько уже знакомых мне палубных пассажиров тоже сошли на берег, чтобы

приготовить себе еду и спокойно поесть. Когда я встретил их, они уже

собирались вернуться на пароход. Мы все сели в одну лодку. Прилив в гавани

достиг максимума, а лодка была перегружена. Сильное течение не позволяло

удерживать лодку у трапа. Едва она касалась трапа, как течением ее относило

в сторону. Был уже дан первый гудок. Я нервничал. Капитан со своего мостика

наблюдал за нами. Он приказал задержать пароход на пять минут. У судна

появилась еще одна лодка, которую он нанял для меня за десять рупий. Я

пересел в нее. Трап был уже поднят. Поэтому мне пришлось подняться на палубу

по веревке, после чего пароход отплыл. Другие пассажиры лодки остались.

Только теперь я понял предостережение капитана.

После Ламу корабль зашел в Момбасу, а затем в Занзибар. Стоянка здесь была

долгая - восемь - десять дней, а затем мы пересели на другое судно.

Капитан питал ко мне большую симпатию, но она приняла нежелательный

оборот. Он пригласил своего приятеля-англичанина и меня составить ему

компанию во время прогулки, и мы отправились на берег в его лодке. Я не имел

ни малейшего представления о цели прогулки. А капитан и не подозревал, что

за невежда я в таких делах. Сводник повел нас к негритянским женщинам.

Каждого провели в отдельную комнату. Сгорая от стыда, я стоял посреди

комнаты. Одному богу известно, что должна была подумать обо мне несчастная

женщина. Когда капитан окликнул меня, я вышел таким же невинным, каким и

вошел. Он понял это. Сначала мне было очень стыдно, но так как я не мог

думать о случившемся иначе, как с отвращением, то чувство стыда исчезло, и я

благодарил бога, что вид женщины не побудил меня к дурному. Слабость моя

вызвала во мне негодование. Мне было жаль себя за то, что я не нашел

мужества отказаться войти в комнату.

Это было уже третье в моей жизни злоключение такого рода. Должно быть, многие невинные юноши впадали в грех из-за ложного чувства стыда. Я не мог

считать своей заслугой, что вышел неоскверненным. Я заслужил бы уважение, если бы отказался вообще войти в ту комнату. За свое спасение я должен

всецело благодарить всеблагого. Этот случай укрепил еще более мою веру в

бога и до некоторой степени научил преодолевать ложное чувство стыда.

Поскольку мы должны были пробыть в порту неделю, я снял комнаты и, бродя

по городу, увидел много интересного. Уже Малабарское побережье может дать

представление о роскошной растительности Занзибара. Меня поразили гигантские

деревья и размеры плодов.

Следующая стоянка была в Мозамбике, а к концу мая мы прибыли в Наталь.

VII. НЕКОТОРЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Портовым городом провинции Наталь является Дурбан, его называют также

Порт-Наталь. Там и встретил меня Абдулла Шет. Когда пароход подошел к

причалу и на палубу поднялись друзья и знакомые прибывших, я заметил, что с

индийцами обращались не очень почтительно. Я не мог не обратить внимания на

то, что знакомые Абдуллы Шета проявляли в обращении с ним какое-то

пренебрежительное высокомерие. Меня это задело за живое, а Абдулла Шет

привык к этому. На меня смотрели с некоторым любопытством. Одежда выделяла

меня среди прочих индийцев. На мне был сюртук и тюрбан наподобие

бенгальского пагри.

Меня провели в помещение фирмы и показали комнату, отведенную для меня

рядом с кабинетом Абдуллы Шета. Он не понимал меня. Я не мог понять его. Он

прочел письма, которые я привез от его брата, и недоумение его возросло. Он

решил, что брат прислал к нему "белого слона". Моя манера одеваться и образ

жизни поразили его, и он подумал, что я расточителен, как европеец.

Какого-нибудь определенного дела, которое он мог бы мне поручить, не было.

Процесс проходил в Трансваале. Сразу же посылать меня туда не было смысла.

Да он и не знал, в какой степени можно было положиться на мое умение и

честность. Ведь его самого не будет в Претории, чтобы наблюдать за мной. В

Претории находились ответчики, и, насколько ему было известно, они могли

предпринять попытки воздействовать на меня в нежелательном направлении. Но

если мне нельзя делать работу в связи с процессом, то что же мне можно было

поручить, ибо все остальное гораздо лучше меня выполнят его служащие? Если

клерк ошибется, его можно призвать к ответу. Можно ли сделать то же самое в

отношении меня, если мне случится допустить ошибку? Таким образом, если мне

нельзя дать работу в связи с процессом, то от меня вообще не будет никакого

прока.

Абдулла Шет в сущности был неграмотен, но у него был богатый жизненный

опыт. Он обладал острым умом и знал это. Он научился немного говорить

по-английски. И этого было достаточно, чтобы вести все дела: столковаться с

директорами банков и европейскими купцами, а также объяснить свое дело

юрисконсульту. Индийцы очень уважали его. Фирма его была самой крупной или

по крайней мере одной из самых крупных индийских фирм. При всех своих