Моя жизнь, 60–е и Джими Хендрикс глазами цыганки

На следующий день из газет мы узнали, что соседи Моники видели, как она возилась с чем–то в своём саду. Вероятно, она пыталась длинный поливочный шланг разъединить на две части, при помощи которых она и убила себя этим же вечером.

Как только мать заснула, она вышла в гараж и плотно прикрыла за собой дверь. Она прикрепила шланги к выхлопным трубам своего Мерседеса и через окно просунула внутрь машины. Затем заклеила скочем щель в окне, села на переднее сиденье и завела мотор. Как только она стала терять сознание, она выключила двигатель, чтобы шум мотора не привлёк внимание. Должно быть она очень серьёзно подошла к тому, чтобы уйти из жизни. Скорее всего она верила в то, что сможет воссоединиться с Джими, где бы он ни был.

Я знала, что как только новость дойдёт до агентства Рейтер, дом осадят репортёры и быстро подготовила заявление, в котором сообщала, что потрясена случившимся и с сожалением услышала о смерти Моники, и что личной неприязни у меня к ней никогда не было и очень сочувствую её семье. К тому времени, как я вернулась из магазина, совершив многочисленные покупки к наступающему уикенду, моё заявление было напечатано на первых полосах всех газет.

В воскресенье раздался телефонный звонок.

— Это Кати Этчингем? — спросил женский голос в трубке.

— Да.

— Я только хочу, чтобы вы знали, — завопил голос, — что раз вы заинтересованы, вы и есть убийца.

И повесили трубку.

Я гадала, кто бы это мог быть. Многие подруги Моники мне уже раньше звонили, представляясь репортёрами, чтобы вынудить меня сказать что–нибудь нелицеприятное о ней, с тем, чтобы потом она смогла меня обвинить в этом. Я никогда на это не ловилась. Я всегда такие разговоры записываю на ленту. Я набрала 1471 и станция определила номер, с которого мне только что позвонили. Мы подождали примерно с час и Ник набрал её номер.

— Ещё раз позвоните сюда и я вынужден буду позвонить в полицию, — спокойным голосом произнёс Ник и повесил трубку.

К счастью родители Ника были с нами — они приехали на Пасху — и помогли спокойно разобраться в случившемся.

— Эта женщина очевидно не совсем в себе, — рассудили они. — Очень жалко, что её друзья и семья поддерживали её в этих фантазиях, вместо того, чтобы помочь больному человеку.

Я до сих пор чувствую ужасную неловкость перед этой женщиной. Она тщательно продумала до самых мелочей свою выдумку о её взаимоотношениях с Джими, чтобы защитить себя от правды той ночи, когда он умер. И понемногу из целостной картины исчезали фрагменты, пока окончательно она не рассыпалась.

Больше не было звонков от этой кричащей подруги, но в интернете на Hey Joe были помещены отзывы её «доброжелателей», называющих меня и проституткой, и убийцей. С этим мы ничего сделать не могли, так как невозможно проследить путь таких писем, но я со временем научилась не обращать на такое внимание.

Через месяц в Нью–Йорке состоялась презентация книги Ноэла, и в тот момент, когда он начал подписывать экземпляры в магазин Virgin Megastore, ворвался человек и, назвавшись старинным приятелем Моники Элом Ромеро, стал кричать, что Моника всё время говорила ему, что я и убийца, и насилую детей, и извращенка. Охране пришлось выкинуть его вон.

Я всё время не могла понять, что кроется за ложью Моники, кто за ней стоит. Вскоре я это обнаружила.

Сомневаюсь, что в любом другом бизнесе найдётся так много пресмыкающихся и чешуйчатых как в музыкальном. Как если бы не хватало действительно работающих, они изобретают себе роль и место. Одни занимают сексуальную нишу, другие просто болтаются около, присваивая себе статус «личного секретаря» или «роуди». Некоторые называют себя «ближайшим другом», другие снабжают звезду наркотиками. Возможно, сама музыка привлекает их или так спроектирован основанный на сексе имидж. Как бы там ни было, оставшиеся в живых скорее несут на себе грусть шестидесятых, чем необычность того времени.

Хотя в Ди я нашла преданную подругу, я всегда осознавала, что она «немного непредсказуема». Она, казалось, полностью была увлечена музыкальным миром. Впервые при мне её эксцентричность проявилась в Нью–Йорке на фуршете после вручения музыкальных наград. Мы вместе ехали на лимузине и Ди рассказала, что подружку Ноэла, Кандаче, избила какая–то пуэрториканка из обслуживающего персонала прямо в женской комнате. Я удивилась всей нелепости ситуации, так как приём был закрытый и на нём присутствовали такие люди, как Нил Янг и Фил Спектор.

Когда Кэнди, которую я прежде никогда не видела, приехала с Ноэлом, Ди понесло и в исключительно ярких выражениях она описала своё отношение к ней. Мне говорили, что с ней бывает такое, но я всегда пропускала мимо ушей всё, что касалось плохих манер других людей. И в этот раз Ди вихрем пронеслась по моим ушам. Мне рассказывали о ней разные истории, но я не верила.