Моя жизнь – борьба. Мемуары русской социалистки. 1897–1938

Результатом стал первый и решающий фактор успеха фашистов – чувство безнаказанности. Неспособность нанести ответный удар по врагу парализует силы тех, на кого совершено нападение. Какая власть может быть устойчивее тех, кто способен уничтожить человеческую жизнь, не заплатив за это преступление?

Осенью 1926 года была совершена новая провокация – убийство рабочего и ребенка австрийскими фашистами. В предыдущих случаях Arbeiterzeitung[15] объявляла, что такого терроризма они больше не потерпят. Но реакция партии была все той же: пламенная статья, заканчивающаяся воззванием к народу сохранять спокойствие и дисциплину. Добровольная народная дружина социалистов прислала на похороны большую делегацию; Отто Бауэр и социал-демократ Юлиус Дейч, возглавлявший милиционные отряды, должны были выступать с речами.

– Все этапы этой трагедии так схожи с итальянской трагедией, – сказала я, когда мы встретились в специальном поезде, который должен был отвезти нас на похороны.

– Но разве вы не видите, как популярна наша партия? – ответил Бауэр, ссылаясь на приветствия служащих поездной бригады и на то, как встречали наш поезд, когда он проезжал через пролетарские районы.

– Вы полагаете, что в Италии у нас не было таких демонстраций? – спросила я. – Но когда террор начинается, многие из тех, кто приветствует нас сейчас, становятся пассивными, равнодушными или враждебными не потому, что они трусы или предатели, а потому, что большинство людей отождествляют власть с правом.

Через несколько месяцев после этого разговора венские рабочие, возмущенные мягкими приговорами, вынесенными убийцам, предприняли попытку поджечь здание суда. Во время беспорядков, которые за этим последовали, девяносто пять из них заплатили за эту попытку своими жизнями. На центральном кладбище Вены есть сектор, где лежат исключительно жертвы этих беспорядков: мужчины, женщины, дети, захороненные вместе.

Эта бойня стала началом последнего этапа поражения. Террористические акты стали более частыми, рабочее движение становилось все более изолированным и запуганным, а его враги – все более наглыми. Социалисты все еще боялись, что в страну войдет итальянская или венгерская фашистская армия, если они призовут к всеобщей забастовке или восстанию. Когда все уже было потеряно, когда фашисты оказались уже у власти, последовал призыв к всеобщей забастовке. Люди не откликнулись на него отчасти потому, что они измучились в этот период слабости и поражений и потеряли веру в свою собственную силу, а отчасти потому, что эти призывы больше не могли дойти до них.

Бойцы народной дружины, мужчины и женщины, которые дрались до последней капли крови, знали, что их дело проиграно, а они защищают лишь свои идеалы. Эти люди, которых еще недавно было так много в этой небольшой стране, спасли все же честь австрийского социализма.

В бывшей красной Вене появились виселицы для тех, кто выжил, включая раненых. Памятники, символизировавшие свободу и прогресс человечества, были снесены. Дома, построенные для рабочих как предвестников нового общества, были разрушены или испорчены по приказу человека, которому впоследствии суждено было пасть от нацистских пуль, выпущенных его же соратниками.

Глава 24

К 1926 году в Италии тоталитарный режим одержал окончательную победу. Все антифашистские газеты, учреждения и партия были запрещены – после того как их взрывали и поджигали на протяжении четырех лет, после того как их вожди и последователи подвергались избиениям, пыткам и уничтожались. Из тех, кто выжил, – социалисты, анархисты, республиканцы, либералы – многие пытались уехать из Италии, чтобы скрыться от преследований и бороться с фашизмом, находясь на территории более свободной страны. Среди бежавших также было много людей, которые никогда не были членами никакой организации, но чье чувство справедливости и достоинство было настолько попрано фашистским деспотизмом, что они предпочли эмигрировать. Различные радикальные группы разместили свои штаб-квартиры в основном в Париже.

В то же самое время выросло число партий и отдельных людей, которые поняли несовместимость революционного социализма и Коммунистического интернационала. Была сделана попытка объединить их в одну центральную международную организацию.

Инициатором этого движения был хорошо известный французский журналист Поль Луи. Он был редактором коммунистической ежедневной газеты «Юманите», но ушел в отставку по тем же самым причинам, что и я покинула Коминтерн. Теперь он создал партию во Франции в надежде объединить все верные социалистические группы и положить конец расколам во французском рабочем движении. Собирая воедино все инакомыслящие марксистские группы, он также надеялся достичь единства и на международном уровне.