Моя жизнь — это мы

Ей было нечем дышать. Зажатая между металлом и крепким телом когда-то возлюбленного ею мужчины, окутанная его ароматом, который узнала бы из тысячи, Лена никак не могла спокойно вдохнуть. Гриша душил ее одним своим присутствием, наглядно напоминая о ее любви, о ее несбыточных надеждах и о своей измене. А она-то думала, что уже успокоилась, что выдержит эту встречу. Хотя, возможно, и выдержала бы, если бы не такой беспощадный напор.

— Солнце, прости меня… — повторял он уже в который раз подряд. — Прости, я был таким идиотом. Выслушай…

— Гриш, отойди от меня, — просила она в который раз, упираясь руками в его торс. — Я не хочу ничего слушать. Ну как ты не понимаешь?..

Его губы коснулись ее уха, отчего она едва не заныла, потому что кроме боли эта ласка больше ничего не приносила. От того, как она настойчиво отворачивала голову от его лица, начала ныть шея. Господи, она сейчас задохнется! Либо от недостатка кислорода, либо от своих угнетающих чувств.

— Понимаю, малыш, поверь, я все понимаю… — продолжал он врать тихим, некогда родным голосом, принося боль не только своими касаниями, но и нежными словами.

— Отпусти, — потребовала она, готовая сорваться на панику.

— Родная, поговори со мной, прошу тебя…

— Гриша, отпусти…

Тут очень кстати она услышала еще один мужской голос:

— Ничего себе сцена.

Внезапно появившийся Алексей заставил вздрогнуть не только ее. Вместе с ней на голос повернул голову и Гриша. В образовавшейся тишине стали отчетливо слышны удары ее взволнованного сердца.

— Какая неожиданность, — холодно произнес старший Фирсов младшему. — И ты здесь?

Леша дернул плечом:

— А чему ты удивляешься? Забыл, кому принадлежит эта дача?

— Почему же? Помню. Тогда не понимаю другого…

Повернув голову, он посмотрел в лицо Лены. Теперь во взгляде мужчины читалось недовольство, почти гнев, а также недосказанный вопрос. Лена решила на него ответить:

— Я сейчас живу здесь.

Своего изумления Гриша скрывать не стал. Видимо что-то в его мозгу стало складываться в очевидный пазл. Казалось, он никак не мог решить, что для него сейчас в приоритете: ревность или мольбы о прощении.

— Вместе с ним? — кивнул он на брата.

Лена посмотрела Грише в глаза и, не моргнув, твердым голосом соврала:

— Нет. Хотя в любом случае тебя это более не касается.

Мужчина выдохнул, словно до этого задержал воздух. И заметно расслабился, заставляя ее жалеть о том, что не сказала правды. Да она бы и рада, только не хотела подставлять Фирса. Еще не хватало, чтобы братья из-за нее поссорились.

— Лех, уйди. Дай нам спокойно поговорить, — попросил Гриша.

Побоявшись снова остаться наедине со своим мучителем, Лена устремила на Лешу испуганный взгляд. Сосредоточенный и мрачный Фирсов посмотрел на нее с холодом.

Господи, до чего же эти двое сейчас похожи! Тем не менее, вопреки ее пониманию, Леша уходить не стал. Медленным шагом он подошел к ним и как ни в чем не бывало опустил локти вытянутых рук на крышу ее автомобиля. Между плечами мужчин оказалось не более десяти сантиметров. Теперь дышать стало еще тяжелее, когда уровень тестостерона вблизи нее увеличился в два раза.

— Вы оба уже начинаете меня утомлять, — произнес Фирс обыденным тоном, глядя куда-то перед собой.

— Леха, я попросил.

— Я понял, Гриш. Но тебе не кажется, что Лена сейчас не очень-то хочет с тобой разговаривать?

— Ты ее адвокат?

— А если и так? — спросил он, повернув к брату лицо.

— Нет, я все-таки не понял… я чего-то не знаю? — не унимался старший.

От их препинаний у Лены закружилась голова.

— Перестаньте, — попросила она. — Гриша, ты зря приехал. Я не скажу тебе ни сейчас, ни в следующий раз ничего нового, помимо того, что уже говорила. Измена — это слишком, это предел, который я не способна вынести, и ты прекрасно это знал.

Мужчина снова смягчился. Она опять завладела его вниманием. Теплый лоб прикоснулся к ее. Пальцы с болезненной нежностью прошлись по щеке.

— Лен, я люблю тебя, дурочка ты моя, ты понимаешь это? — спросил Гриша, совершенно не щадя ее нервы.

Как он может ей говорить такое после всего, что сделал? На глазах стали наворачиваться непрошеные слезы, так что пришлось закусить нижнюю губу.

— Отпусти меня, — снова попросила она, причем вышло так жалобно, что стало жаль саму себя.

Послышался перестук пальцев о крышу ее машины, пальцев Фирса.

— Хорошо, солнце, сейчас так и сделаю. Но не думай, что я намерен легко сдаться.

Да, я совершил ошибку, признаю это, но готов вымаливать прощение, чтобы все вернуть.

Просто дай мне шанс снова заслужить твое доверие.

Боже, ей сейчас будет плохо. О каком доверии он говорит? Если бы она могла произнести хоть слово, то непременно спросила бы вслух. Да только слезы слишком близко подступили к горлу.

— Гриш, ты сейчас задушишь ее, — вступился Фирс и, надо признать, сделал это очень вовремя.

Наклонившись к лицу Лены, Гриша коснулся губами ее щеки и тихо повторил, прежде чем отпустить:

— Я люблю тебя, малышка, не забывай это.