Моя жизнь и прекрасная игра

Мне было неприятно видеть, как из-за внутренних дрязг деградирует "Сантос". Из сильнейшей команды мира он превращался в весьма посредственный клуб. Талантливых людей увольняли или они уходили сами, глубоко разочаровавшись в новом руководстве. Уволили Антониньо. Ушли Формига, Маседо и Зито, Лима уехал в Мексику. В довершение всего расстался с клубом профессор Маццей, последний из когорты тех, кто вел "Сантос" к победам. Я все более чувствовал себя одиноким. Руководство клуба не предприняло никаких усилий, чтобы подыскать мне замену. А ведь всем было ясно, что в случае моего ухода встанет вопрос, как обеспечить посещаемость матчей. Для этого понадобится игрок класса Тостао, не ниже. Поскольку в прессе затеяли дискуссию о ценности Пеле для "Сантоса", замечу, что после моего окончательного ухода из клуба в 1974 году "Сантос" в течение трех лет не сыграл за рубежом ни одной встречи.

Мое окончательное предложение руководству клуба гласило: я готов подписать контракт на два года, причем играть один год на моих условиях, а еще один год бесплатно. Однако причитавшееся мне за второй год жалованье должно быть перечислено на благотворительные цели. Менеджерам клуба трудно было не согласиться с этим предложением без риска дискредитировать себя в глазах общественности. Они приняли мои условия, и со спором было покончено. Я вновь стал любимцем нации — по крайней мере на страницах спортивных газет и журналов. Но не надолго…

Очень скоро начались новые огорчения. Меня многому научили переговоры с "Сантосом" об условиях нового контракта. Обстоятельства напомнили мне о вещах, которые, правда, были мне известны, но до сих пор недостаточно глубоко доходили до моего сознания. Я наглядно убедился в том, что профессиональные спортсмены в Бразилии лишены какой-либо правозащиты. Я вспомнил судьбу Васконселоса, как он сломал себе ногу, что привело к закату его футбольной карьеры. А ведь с того времени мало что изменилось к лучшему. Социальное законодательство в Бразилии, как и в других странах Латинской Америки, предусматривало некоторую правозащиту для фабрично-заводского рабочего — занятость на определенный срок, ежемесячное пособие за каждый отработанный год, гарантированное рабочее место в компании после десятилетнего стажа, тринадцатая зарплата как минимальная премия в конце года, медицинское обслуживание для работающего и членов его семьи. Ни одно из этих положений ни в коей мере не распространялось на бразильских спортсменов-профессионалов. Перед законом они были абсолютно бесправны.

Мне казалось, что, завоевав в третий раз звание чемпионов мире, мы доказали важность футбола для нашей страны. И были вправе рассчитывать на благосклонное отношение к нашим просьбам со стороны президента и министерства труда. Сам президент был страстным болельщиком. Принимая нас после Мексики в 1970 году, он сказал, что мы можем обращаться к нему с любыми просьбами. Я почему-то был уверен, что он согласится с тем, что спортсмены-профессионалы заслуживают такой же правозащиты, что и работающие по найму.

Чтобы придать нашему визиту к президенту больший вес, я обратился к наиболее известным футболистам, Моя идея нашла поддержку. Был образован комитет, в который вошли Герсон, Жильмар, Карлос Альберто и другие известные футболисты. Мы отправились в столицу, где встретились с президентом и министром труда. Изложив свои взгляды, мы услышали в ответ заверение, что будут приняты соответствующие меры в целях изменения статуса игроков-профессионалов.

Положительной реакции на нашу инициативу пришлось дожидаться пять лет. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Теперь на спортсменов-профессионалов распространяются положения социального законодательства. Правда, много всяких оговорок, из-за которых игрок, заключивший контракт с клубом, нередко оказывается на правах раба. Но первый шаг для правозащиты спортсменов-профессионалов был сделан.

И снова средства массовой информации обрушились на меня. Одни задавали вопрос, почему я не сделал этого раньше. Утверждалось, что Пеле никогда не волновала судьба товарищей по профессии и таких же, как он, чернокожих, поэтому предпринятая попытка — всего лишь жест, не более, чтобы снискать расположение публики. Мол, здесь пущены в ход грязные средства. Какой-то журналист доказывал, что все задумано с молчаливого согласия клубов, ибо конкретные плоды инициативы незначительны и клубы ничем существенным не поступились.

Часть газет и журналов писала, что в конце своей спортивной карьеры Пеле стремился разрушить клубы, подорвать саму основу футбола, превратив клубы в небольшие футбольные фабрики и изгнав из них дух прежнего дружеского общения. Говорилось также, что Пеле старается помешать перспективным игрокам воспользоваться свободой выбора, который всегда был у него самого.

Но за то я и люблю футбол — за трудные победы!