Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной

Мистер Уэст вполне мог уехать, не дождавшись своих процентов, и мне не в чем было бы его винить. Более того, он сам имел право обвинить меня, ведь я заверил его, что издание прибыльно, хотя оснований думать так не было. Но я не услышал от него ни единой жалобы. Впрочем, мне кажется, что, обнаружив, в каком состоянии находится газета, мистер Уэст посчитал меня слишком доверчивым. Я попросту принимал оценку Маданджита, не считая нужным все перепроверить, и потому сказал мистеру Уэсту о возможной прибыли.

Теперь я осознаю, что общественный деятель не должен делать заявлений, в которых полностью не уверен. Приверженцу истины следует проявлять особую осторожность. Заставлять другого человека верить во что-то, что не до конца проверено, значит искажать истину. С сожалением должен признать, что, несмотря на полное понимание этого, я так и не сумел искоренить в себе привычку слепо доверять людям. Все дело в моей амбициозности: нередко я берусь за такой объем работы, выполнить который мне не под силу. Причем эта амбициозность чаще была источником беспокойства для моих сотрудников, чем для меня самого.

Прочитав письмо мистера Уэста, я сразу же отправился в Наталь. С мистером Полаком я откровенно поделился своими проблемами. Он пришел на вокзал проводить меня и вручил книгу, которая, по его мнению, должна была мне наверняка понравиться. Это был труд «Последнему, что и первому» Рёскина.

Начав читать книгу, я уже не мог отложить ее в сторону. Она полностью завладела моим вниманием. Путь от Йоханнесбурга до Дурбана занимал двадцать четыре часа. Поезд прибывал вечером. В ту ночь мне не удалось заснуть. Я преисполнился решимости изменить свою жизнь, опираясь на идеалы, описанные в книге.

Она стала первой прочитанной мной книгой Рёскина. Когда я учился, я не читал почти ничего, кроме учебников, а позже у меня практически не оставалось времени для чтения. Посему я не мог похвастаться особенной начитанностью. Однако я считаю, что не слишком много потерял. Напротив, ограниченный круг чтения позволил мне тщательно обдумывать и хорошо усваивать прочитанное. Но из всех книг только одна изменила мою жизнь столь быстро и действенно — «Последнему, что и первому». Позже я перевел ее на гуджарати, озаглавив «Сарводая» («Общее благо»).

Полагаю, что в этой замечательной книге Рёскина я увидел отблески нескольких своих глубочайших убеждений, и именно поэтому она так увлекла меня и полностью изменила мою жизнь. Поэтом может считаться тот, кто способен пробудить дремлющее в душе человека добро. Поэты имеют совершенно разное влияние на людей, поскольку сами люди устроены по-разному.

Учение книги «Последнему, что и первому» я понял так:

1. Добро отдельно взятого человека заключено в добре всех.

2. Работа юриста ценна настолько же, насколько ценна работа парикмахера, раз оба обладают одинаковым правом зарабатывать на жизнь своим трудом.

3. Только трудовая жизнь земледельца или ремесленника имеет смысл.

Первое положение я уже знал. Второе смутно понимал. А третье ни разу не приходило мне в голову. Книга открыла мне, что второе и третье положения заключены в первом. На рассвете я встал и почувствовал, что готов реализовать эти принципы.

19. Поселение в Фениксе

Все это я обсудил с мистером Уэстом, описал впечатление, произведенное на меня книгой «Последнему, что и первому», и предложил перенести редакцию «Индиан опиньон» на какую-нибудь ферму, где каждый будет трудиться, получая одинаковые средства к существованию. Мистер Уэст одобрил предложение, и мы решили, что каждый сотрудник, независимо от цвета кожи и национальности, будет получать три фунта ежемесячно.

Но сразу же возник вопрос, согласятся ли десять или даже больше сотрудников обосноваться на отдаленной ферме и будут ли удовлетворены простыми условиями жизни. А потому мы приняли решение, что те, кто не сможет сразу поддержать мое предложение, продолжат получать жалованье и присоединятся к нам, когда будут готовы.

Я посовещался с работниками. Предложение сразу же не понравилось Маданджиту, который посчитал его глупостью и выразил опасение, что мы таким образом только уничтожим предприятие, в которое он вложил столько сил, что сотрудники обратятся в бегство, «Индиан опиньон» перестанет выходить, а типографию придется закрыть.

Среди тех, кто работал на печатном станке, был Чхаганлал Ганди, мой кузен. Я рассказал ему о своих планах примерно тогда же, когда поделился ими с мистером Уэстом. У Ганди были жена и детишки, но он сам еще в детстве решил учиться и работать под моим началом. Он полностью доверял мне, а потому без каких-либо возражений принял новый план и с тех пор оставался со мной. Механик Говиндасвами тоже одобрил предложение. Остальные отвергли его, но согласились отправиться туда, куда я перевезу печатный станок.