Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной

Несомненно, подобная концепция не была лишена изъянов. Все эти дети не жили со мной с раннего возраста, воспитывались в разных условиях и в окружении разных людей и даже не принадлежали к одной религии. Как мог я по достоинству оценить каждого из них в этих новых условиях, пусть даже я и был теперь отцом большого семейства?

Но поскольку я всегда ставил во главу угла духовную культуру и выработку характера, поскольку был уверен в том, что нравственное образование в одинаковой степени доступно всем, независимо от возраста и воспитания, то принял решение оставаться с молодыми людьми двадцать четыре часа в сутки как их истинный отец. Я считал выработку характера фундаментом любого образования, и если фундамент этот закладывается на совесть, то остальному, по моему мнению, дети могут научиться самостоятельно или с помощью друзей.

Однако, признавая необходимость дать молодым людям общее образование, я начал вести занятия в классах, опираясь на помощь Калленбаха и Прагджи Десаи. Точно так же я не позволял себе недооценивать важность физического воспитания. Дети получали его, выполняя свои повседневные обязанности. На ферме не было прислуги, и всю работу, от приготовления пищи до очистки отхожих мест, делали ее обитатели. Приходилось ухаживать за множеством фруктовых деревьев, заниматься садоводством вообще. Мистер Каллебах любил возиться в саду и приобрел ценный опыт, когда работал в одном из правительственных образцовых садоводческих хозяйств. Все, молодые и пожилые, кто не был занят на кухне, обязательно уделяли время садоводству. Причем дети делали бо́льшую часть работы — рыли ямы, рубили деревья и переносили тяжести. Это и было физическими упражнениями. Труд доставлял им удовольствие, и потому они обычно не нуждались в других упражнениях или даже играх. Конечно, иногда кое-кто из них, а порой все сразу притворялись больными и увиливали от работы. В одних случаях я поддавался на их уловки, но в других проявлял строгость. Не скажу, что им она нравилась, но не помню, чтобы они перечили мне. Когда бы ни приходилось быть строгим, я приводил аргументы и убеждал их, насколько неправильно так относиться к работе. Однако убеждение действовало недолго, и уже скоро они бросали работу и отправлялись играть. И все равно я прекрасно ладил с ними, а они укрепляли себя физически. На ферме очень редко кто-нибудь болел, хотя следует отметить, что этому во многом способствовали свежий воздух, хорошая вода и регулярное питание.

Несколько слов о профессиональном обучении. Я хотел обучить каждого из детей какой-либо простой профессии. Для этого мистер Калленбах отправился в монастырь траппистов и научился делать обувь. Я перенял ремесло у него и сам принялся учить всех желающих. У мистера Калленбаха имелся кое-какой опыт в плотничьем деле, а среди обитателей фермы нашелся еще один специалист в этой области, и мы смогли открыть небольшой учебный класс для будущих плотников. Кроме того, почти все наши дети уже умели готовить пищу.

И тем не менее все это оказалось им в новинку. Они и представить себе не могли, что станут обучаться стольким предметам, потому что стандартное образование, которое получали индийские дети в Южной Африке, сводилось к умению читать, писать и считать.

На ферме Толстого мы взяли себе за правило не просить детей сделать то, чего не стал бы требовать от них учитель, а потому, когда им поручали выполнить какую-либо работу, рядом всегда находился наставник, трудившийся вместе с ними. И чему бы ни обучались дети, учеба доставляла им удовольствие.

Об общем образовании и выработке характера мы еще поговорим в последующих главах.

33. Общее образование

В предыдущей главе я показал, как мы попытались дать детям духовное воспитание, а также профессиональное образование на ферме Толстого. Хотя я не был вполне удовлетворен этим, можно сказать, что мы успешно справились с поставленной задачей.

Дать общее образование оказалось труднее. У меня не было ни ресурсов, ни необходимой литературы. Более того, мне постоянно не хватало времени. Физический труд очень утомлял меня к концу дня, и часто мне приходилось проводить уроки в тот момент, когда я больше всего нуждался в отдыхе. Вместо того чтобы прийти в класс бодрым, я с трудом не позволял себе уснуть. Утром я работал на ферме и хлопотал по хозяйству, а потому школьные занятия могли начинаться только в середине дня, после обеда. Другого времени для уроков попросту не было.

Было решено проводить по три урока в день. Изучались хинди, тамильский язык, гуджарати и урду, причем обучение приходилось вести на родных языках детей. Преподавался также и английский язык. К тому же индусских гуджаратских детей необходимо было хотя бы немного познакомить с санскритом. И, конечно, всем ученикам нужно было дать общие представления об истории, географии и арифметике.