Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной

Я тоже заметил, что офицер чересчур задирает перед нами нос, но попросил Сорабджи не слишком тревожиться и постарался успокоить его. Вот только он был не из тех, кого легко переубедить.

— Вы слишком доверчивы. Эти люди обведут вас вокруг пальца, а когда вы поймете их истинную сущность, вы сами попросите нас прибегнуть к сатьяграхе и навлечете беды и на себя, и на нас, — с улыбкой сказал Сорабджи.

— А что, кроме бед, вы надеялись навлечь на себя, связав свою судьбу с моей? — спросил я. — Участник сатьяграхи — легкая добыча для обмана. Пусть офицер обманет нас. Разве я уже не говорил много раз, что лжец обманывает только самого себя?

Сорабджи громко рассмеялся.

— Что ж, тогда продолжайте поддаваться обману, — сказал он потом. — Однажды вы погибнете из-за сатьяграхи и заберете с собой таких же простых смертных, как я.

Его слова живо напомнили мне о том, что писала мне по поводу несотрудничества ныне покойная мисс Эмили Хобхаус: «Нисколько не удивлюсь, если однажды вам придется отправиться на виселицу во имя истины. Пусть же Бог укажет вам верную дорогу и защитит вас!»

Мой разговор с Сорабджи состоялся сразу после назначения старшего офицера. Потребовалось всего несколько дней, чтобы отношения с ним достигли точки разрыва. Я едва ли полностью восстановил силы после четырнадцатидневного поста, когда стал тренироваться, и часто проходил пешком две мили от дома до назначенного места. У меня обострился плеврит, и мое самочувствие сильно ухудшилось. В таком состоянии мне пришлось отправиться на выходные в военный лагерь. Затем все наши остались там, а я вернулся домой. Именно тогда я и прибегнул к сатьяграхе.

Старший офицер сразу же принялся открыто демонстрировать свою власть. Он дал нам ясно понять, что будет командовать во всех делах, и военных, и любых других. Сорабджи поспешил ко мне. Он не был готов мириться с подобным высокомерием и заявил:

— Мы должны получать все приказы только через вас. Мы по-прежнему находимся в тренировочном лагере и миримся со множеством бессмысленных распоряжений. Причем к нам и к тем юнцам, которых назначили инструктировать нас, относятся совершенно по-разному! Нам следует поставить этого офицера на место, или мы не сможем больше нести службу. Индийские студенты и все остальные, кто присоединился к нашему корпусу, не станут выполнять столь бессмысленные приказы. Мы решили участвовать во всем этом, руководствуясь чувством самоуважения, и не можем сейчас потерять его.

Мне пришлось обратиться к старшему офицеру и рассказать ему о полученных жалобах. Он попросил меня изложить эти жалобы в письменном виде и напомнить жалобщикам правильный порядок подачи жалоб: они были обязаны обращаться к только что назначенным командирам отделений, которые в свою очередь передадут жалобы мне через инструкторов.

Я ответил, что не претендую ни на какую власть в военном отношении, ведь я не профессиональный военный, однако я встал во главе корпуса добровольцев, а потому хотел бы быть их неофициальным представителем. Я вновь привлек его внимание к жалобам, полученным мной, и к недовольству моих людей командирами отделений, которых назначили, не посоветовавшись с членами нашего корпуса. Требуется отстранить их, настаивал я, чтобы в корпусе сами выбрали командиров, которых затем, разумеется, должен утвердить сам офицер.

Это пришлось старшему офицеру не по душе, и он заявил, что мое предложение об избрании командиров корпусом противоречит всем правилам, а отстранение уже назначенных командиров окончательно подорвет дисциплину.

Мы посовещались и приняли решение отказаться нести службу. Я напомнил всем о том, какими серьезными могут быть последствия сатьяграхи. Но подавляющее большинство все-таки проголосовало за резолюцию, в которой говорилось, что, если уже назначенные командиры не будут отстранены, а члены корпуса не смогут сами выбрать новых, санитарный корпус откажется от участия в строевой подготовке и от тренировок в лагере по выходным.

Затем я написал письмо старшему офицеру и сообщил, что крайне разочарован его отказом поддержать мое предложение. Я заверил его, что власть мне не нужна, что я лишь хочу служить людям. Я также сослался на свой прошлый опыт. Хотя я не занимал никакого официального поста в южноафриканском санитарном корпусе во время войны с бурами, у нас никогда не было разногласий с полковником Голуэем. Полковник не предпринимал никаких действий, не посоветовавшись со мной и не выслушав пожеланий членов корпуса. К письму я приложил копию резолюции, принятой нами накануне вечером.

Это не впечатлило старшего офицера. Он посчитал и само собрание, и принятую нами резолюцию грубым нарушением дисциплины.

Следующее письмо я адресовал министру по делам Индии. Я изложил все факты, а также приложил копию нашей резолюции. Он ответил, что условия в Южной Африке были иными, напомнил о том, что по действующим правилам командиров отделений назначает именно старший офицер. Впрочем, он заверил меня, что в будущем при назначении командиров отделений старший офицер будет непременно учитывать мои рекомендации.