Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной

— Мы бы не смогли привлечь более компетентного и честного эксперта-бухгалтера, чем тот, которого мы выбрали.

— Суд исходит из предположения, что вы лучше всех разбираетесь в своем деле. И если вы не в состоянии указать на что-то более существенное, чем эта простая описка, какую может совершить самый опытный бухгалтер, то суд не хотел бы начинать новое рассмотрение, которое неизбежно повлечет за собой дополнительные расходы. Мы не можем назначить новое слушание, поскольку обнаруженную ошибку легко исправить, — продолжал судья.

В итоге протест моего оппонента был отклонен. Суд либо сразу согласился с решением арбитров, исправив ошибку, либо указал арбитрам на необходимость исправить ее, — я уже не помню точно, как звучало решение.

Я был счастлив, как и мой клиент, и старший адвокат. Во мне лишь окрепло убеждение, что можно заниматься юридической практикой и не грешить против правды.

Но все же пусть читатель не забывает о том, что даже добросовестность адвоката не может избавить его ремесло от свойственных ему недостатков.

46. Клиенты, привлеченные к сотрудничеству

Разница между юридической практикой в Натале и в Трансваале заключалась в том, что в Натале существовало такое понятие, как единая адвокатура. Если юрист допускался к работе в суде в качестве защитника, ему также разрешалось выступать в роли атторнея. В Трансваале, как и в Бомбее, различия между этими сферами были разграничены. Юристу предоставлялось право выбора: он мог стать или защитником, или атторнеем. А потому, если в Натале я был допущен в суд в качестве защитника, то в Трансваале мне пришлось добиваться права стать атторнеем. Как защитник я не мог сам вступать в прямой контакт с индийцами, а белые атторнеи в Южной Африке не желали поручать мне дела в суде.

И все же атторнеи могли выступать в мировых судах даже в Трансваале. Был один случай, когда я вел дело в суде Йоханнесбурга и обнаружил, что клиент обманул меня. Он совершенно запутался во время дачи показаний. Я отказался отстаивать его интересы и обратился к судье с просьбой закрыть дело. Адвокат противной стороны был крайне удивлен, а мировой судья остался доволен моим решением. Я сурово отчитал клиента за то, что он обратился ко мне с нечистым делом. Он ведь знал о моем нежелании браться за подобные дела, и, когда я вновь напомнил ему об этом, признал свою ошибку. Мне показалось, что он нисколько не рассердился на меня за просьбу прекратить разбирательство. Как бы то ни было, но это дело не только не повредило моей практике, но и облегчило мне дальнейшую работу. Заметил я также, насколько моя любовь к справедливости укрепила мой авторитет в профессиональных кругах, и, несмотря на свой цвет кожи, после некоторых дел я даже сумел добиться уважения коллег.

Я взял себе за правило никогда не скрывать своего невежества ни от клиентов, ни от коллег. Если я чувствовал, что не сведущ в каком-то вопросе, я немедленно советовал клиенту поговорить с другим адвокатом, а если он все же предпочитал продолжать сотрудничать со мной, просил разрешения обратиться за помощью к опытному юрисконсульту. Подобная откровенность позволила мне завоевать уважение и доверие клиентов. Они никогда не отказывались оплачивать услуги юрисконсультов, если у меня возникала необходимость посоветоваться с ними. Их уважение и доверие оказались бесценными для меня в моей общественной деятельности.

В предыдущих главах я уже отмечал, что через свою адвокатскую практику в Южной Африке я стремился служить общине. Доверие людей необходимо для достижения этой цели. Добросердечные индийцы видели служение интересам общины даже в моей профессиональной деятельности, за которую я получал деньги, и, когда я посоветовал им сесть в тюрьму ради борьбы за свои права, многие из них приняли мой совет. Причем не столько потому, что верили в эту борьбу, сколько потому, что восхищались мной.

Когда я пишу эти строки, перед глазами проносится множество самых приятных воспоминаний. Сотни клиентов стали моими друзьями и соратниками в моей общественной деятельности. Их преданность послужила мне большим утешением в жизни, которая без этого была бы исполнена тягот и опасностей.

47. Как был спасен клиент

Читателю сейчас уже должно быть хорошо знакомо имя Парси Рустомджи. Именно он был одним из тех, кто стал одновременно и моим клиентом, и соратником. Или будет правильнее сказать, что сначала он стал соратником, а только потом клиентом. Он настолько доверял мне, что обращался за советами, даже когда сталкивался с домашними трудностями. Если ему случалось заболеть, он просил моей помощи, и, хотя существовала большая разница между нашими образами жизни, он без колебаний прибегал к моим знахарским методам лечения.