Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной

Кастури Ранга организовал небольшую встречу лидеров, чтобы принять решение. Среди тех, кто принял в ней наиболее активное участие, был адвокат Виджаярагхавачария. Он предложил, чтобы я написал подробное руководство по ведению сатьяграхи. Я чувствовал, что подобный труд мне не осилить, и честно признался ему в этом.

Пока мы обсуждали эту проблему, появились сообщения, что законопроект Роулетта уже опубликован, а значит, стал законом. В ту ночь я долго не мог заснуть, размышляя над возникшим затруднением. Утром я проснулся намного раньше, чем обычно. Я все еще находился в том сумеречном состоянии между сном и бодрствованием, когда внезапно мне в голову пришла идея. Показалось даже, что это мне попросту приснилось. Ранним утром я обо всем рассказал Раджагопалачарии.

— Этой ночью я решил, что мы должны призвать народ к всеобщему харталу[126]. Сатьяграха — это процесс самоочищения, мы боремся за святое дело, и мне кажется уместным в сложившихся обстоятельствах начать сопротивление именно с акта самоочищения. В таком случае пусть весь индийский народ в определенный день оставит всякую работу и все свои дела, чтобы предаться посту и молитвам. Мусульмане не могут поститься больше одного дня, а потому продолжительность поста не должна превышать двадцати четырех часов. Трудно предсказать, все ли провинции откликнутся на такой призыв, но я уверен, что Бомбей, Мадрас, Бихар и Синд нас не подведут. Если хотя бы эти провинции поддержат хартал, мы уже будем удовлетворены.

Раджагопалачария сразу же увлекся моей идеей. Остальные мои друзья тоже приняли ее с восторгом, когда чуть позже я поговорил с ними. Я подготовил текст краткого воззвания. Сначала мы решили, что хартал пройдет 30 марта 1919 года, но затем перенесли его на 6 апреля. Широко оповестить массы не удалось: осталось слишком мало времени.

Мы и представить себе не могли, что выйдет из нашей затеи. Вся Индия, из конца в конец, города и деревни присоединились к харталу. Это было великолепное зрелище!

31. Памятная неделя — I

После маленького путешествия по Южной Индии я добрался до Бомбея (кажется, это было 4 апреля). Ранее я получил телеграмму от Шанкарлала Банкера, приглашавшего меня присоединиться к назначенному там на 6 апреля событию.

В Дели, например, хартал начался 30 марта. Слово свами Шраддхананджи, ныне покойного, и Хакима Аджмала Хана Сахиба было там законом. Телеграмма, сообщавшая о переносе всеобщей забастовки на 6 апреля, была получена в Дели с опозданием. Дели никогда еще не видал подобного хартала. Индусы и мусульмане объединились. Свами Шраддхананджи был приглашен произнести речь в главной соборной мечети Джама Масджид. Все это переполнило чашу терпения властей. Полиция задержала процессию хартала, направлявшуюся к вокзалу, и открыла огонь, жертвами которого стали несколько человек. Дели превратился в средоточие репрессий. Шраддхананджи пытался срочно вызвать меня в столицу. В ответной телеграмме я обещал отправиться в Дели немедленно, как только закончится намеченный на 6 апреля хартал в Бомбее.

Произошедшее в Дели с различными вариациями повторилось в Лахоре и Амритсаре. Доктора Сатьяпал и Китчлу настоятельно просили меня приехать в Амритсар. В то время я не был даже знаком с ними, но передал сообщение о своем намерении побывать в Амритсаре сразу же после визита в Дели.

Утром 6 апреля жители Бомбея собрались на Чаупати, чтобы омыться в море, после чего всей процессией двинулись в сторону Тхакурдвара. В процессии было много женщин и детей. Присоединились и мусульмане. Из Тхакурдвара некоторые из нас, кто тоже участвовал в процессии, были приглашены друзьями-мусульманами в расположенную по соседству мечеть, где миссис Найду и меня уговорили произнести речи. Виталдас Джераджани предложил, чтобы мы там же незамедлительно призвали людей к индусско-мусульманскому единству и свадеши[127]. Но я отверг предложение, заметив, что к подобному нельзя призывать в спешке и что нас должно удовлетворить уже достигнутое в тот день единство. Принятый однажды обет, сказал я, не может быть впоследствии нарушен, а потому необходимо, чтобы люди в полной мере понимали последствия свадеши и серьезные обязательства, налагаемые на них обетом единства индусов и мусульман. Закончилось все тем, что я внес альтернативное предложение: те, кто действительно и осмысленно хотел принять такой обет, должны собраться вновь на следующее утро.