Моя жизнь хикикомори. Том 1: Весна в старшей школе Сейрин

К тому же. Я барабанил пальцами по парте. Если приду, то только подтвержу, что не люблю Харуку. И понеслась — новые слухи, новые сплетни. А потом опять всё вернётся к тому, что мы типа тайная парочка. Хотя она встречается с Кенджи! Так что точно нет. Пусть я буду просто одним из многочисленных фанатов нашей принцессы — и то с натяжкой, чем меня припишут в её любовный треугольник. Да и вообще, у меня есть дела поважнее — навестить Рин-сенсей.

Я подпёр подбородок рукой и уставился на учителя, который что-то бубнил у доски. Осталось пережить несколько уроков. Всего-то.

Интересно, а какие фрукты Рин любит?

Оставшиеся уроки тянулись как резиновая жвачка. Учителя что-то говорили, но их голоса сливались в какой-то монотонный гул. Я пытался сосредоточиться на английском, но все иностранные слова в моей голове превращались в «яблоки-апельсины-виноград». На химии чуть не взорвал пробирку — задумался о том, любит ли Рин-сенсей клубнику, и перепутал реактивы. Азуми, которая была моей парой в лабораторной, только глаза закатила и молча поменяла пробирки местами. Литература была особенно мучительной. Проходили какую-то романтическую поэму эпохи Мэйдзи, и все эти «томные вздохи» и «нежные взгляды» совсем не помогали моему состоянию. Я даже начал рисовать в тетради схему «Идеальная фруктовая корзина для больного учителя», но быстро одёрнул себя. Ещё не хватало, чтобы кто-нибудь увидел эти художества — репутации конец.

К последнему уроку — японскому языку — уже практически выучил наизусть расписание всех фруктовых магазинов в округе. Кто бы мог подумать, что выбор фруктов может быть таким сложным делом?

Когда прозвенел последний звонок, я рванул к выходу со скоростью героя, получившего бафф.

— БОЛЬНОЙ! — крикнула вслед Азуми.

Харука проводила меня каким-то нечитаемым взглядом, а Юкино только покачала головой с выражением «вот придурок».

— Фрукты-фрукты-фрукты, — я решительно зашагал в сторону магазина. — Рин-сенсей наверняка любит что-нибудь экзотическое. Может, манго?

Я накупил целую корзину — яблоки, апельсины, виноград и манго. И почему-то клубнику, хотя она была неприлично дорогой для этого сезона. Кошелёк заметно похудел, но оно того стоило. Настроение было на удивление хорошим — может потому что делаю что-то приятное для той, в которую влюблён?

Дойдя до квартиры Рин-сенсей, замер перед дверью. Сердце колотилось как бешеное.

Так, спокойно, Казума. Ты просто заботливый ученик, который пришёл проведать больного учителя. Ничего такого.

Тук-тук

Тишина.

Я подождал пару минут. Затем снова постучал.

Тук-тук-тук

И опять тишина.

Через десять минут я постучал в последний раз.

Наверное, спит. Надеюсь, не разбудил её своим стуком.

Я аккуратно повесил пакет с фруктами на дверную ручку и начал спускаться по лестнице. На втором этаже остановился у окна — и застыл.

Внизу, на парковке, стояла Рин-сенсей. В джинсах и свитере она выглядела совсем по-другому. Моложе. Красивее. И какой-то холёный тип в дорогом пальто прижимал её к себе.

Время остановилось. Я слышал, как секунды падают куда-то в пустоту, разбиваясь о бетонный пол парковки. В манге часто рисуют такие моменты — когда у героя будто выбивают почву из-под ног, и весь мир становится чёрно-белым, как старая фотография. Всегда думал, что это преувеличение. Тупой художественный приём.

Как же я ошибался.

Я стоял, вцепившись в перила, и смотрел, как этот… этот хлыщ в пальто ценой с мою годовую стипендию обнимает Рин. МОЮ Рин-сенсей. А она… она улыбается. Той самой улыбкой, которую я видел только на уроках биологии. Которую считал особенной. Своей.

Какой же я идиот.

«Конечно, Казума, — горькая мысль обожгла разум, будто кислотой. — Конечно, у неё есть кто-то. Взрослый. Успешный. Тот, кто может подарить ей не пакет с дурацкими фруктами, а целый мир.»

Что-то сжалось в груди — так сильно, что стало трудно дышать. Будто кто-то взял и выкачал весь воздух из лёгких. Из всего мира.

Надо же. Я действительно изменился. Стал мягче. Слабее. Тот Казума из средней школы сейчас бы спустился вниз и… Что? Врезал бы этому типу? Устроил сцену? Признался Рин в своих чувствах прямо там, на парковке?

Я медленно разжал пальцы, побелевшие от напряжения. Нет. Тот Казума остался в прошлом. А нынешний…

Нынешний просто развернётся и уйдёт. Повзрослел. Понял, что иногда это единственное, что ты можешь сделать — уйти, унося с собой осколки своего разбитого сердца…

* * *

Я сидел на качелях в парке. Уже стемнело — как снаружи, так и внутри меня. Просто пялился в одну точку, даже не понимая, на что именно смотрю. Хотелось разреветься, как какая-нибудь героиня сёдзё-манги, но глаза оставались сухими. Слёзы закончились ещё в младшей школе, когда понял, что никому нахрен не сдался.Может, это и к лучшему? Может, хорошо, что я не успел влюбиться в неё по-настоящему? Полностью. Без остатка. Не успел сходить в тот чёртов планетарий, не успел…

А то точно размазал бы этого хмыря по асфальту. По-детски? Пусть. Я же и есть ребёнок — по крайней мере, для неё.

Сейчас я просто сидел и ничего не хотел. Вообще ничего. Только забыться. Забыться…