Моя жизнь хикикомори. Том 1: Весна в старшей школе Сейрин

Все взгляды мгновенно обратились на меня. Я как раз возился с очередной колонной и не сразу понял, почему вдруг стало так тихо.

— Чего? — я обернулся и увидел десяток горящих глаз. — Даже не думайте. Нет. Нет-нет-нет! Я же просто помогал! Я даже текста не знаю!

— У него фотографическая память! — воскликнула Азуми. — Сами знаете, как он отвечает на уроках!

«Предательница!» — я метнул в неё испепеляющий взгляд.

— Ямагути-кун, — Харука сделала шаг вперёд. — Пожалуйста. Ты наша единственная надежда.

«Вот же… — я нервно одёрнул свой рабочий берет. — Как в той серии Наруто, где главного героя внезапно назначают Хокаге.»

В трубке всё ещё был слышен голос Цао:

— Ямагути, я знаю, это много просить, но…

— Ладно! — я поднял руки, сдаваясь. — Но если облажаюсь, вы сами виноваты! И да, я оставляю за собой право носить берет поверх маски Призрака!

Староста просияла:

— БЫСТРО ВСЕ ЗА РАБОТУ! У нас десять минут, чтобы превратить нашего архитектора в Призрака Оперы!

Меня потащили к гримёрному столику.

Прекрасно. Похоже, судьба решила, что одной звезды мне мало. Теперь придётся ещё и главную роль играть. Интересно, можно ли подать в суд на карму за издевательства над скромным отаку?

Толпа энтузиастов кружила вокруг моей тушки с кисточками, париками и какими-то подозрительными баночками. Какая жесть.

— Так, первым делом грим! — скомандовала костюмерша, вооружившись кистью как катаной. — Нужно скрыть его естественную… эээ… выразительность лица.

— Эй! — я сделал вид, что обиделся. — Между прочим, моя «естественная выразительность» — результат многолетней практики отпугивания навязчивых людей!

— И как, помогает? — хихикнула одна из гримёрш.

— До сегодняшнего дня работало безотказно, — вздохнул я. — Теперь вот явный сбой в системе.

Харука нервно теребила край своего костюма:

— Ямагути-кун, ты точно справишься? Может, стоит отменить…

— Эй, — я постарался улыбнуться максимально уверенно, хотя внутри всё тряслось как желе. — Я же креативный консультант! Справлюсь как-нибудь. Что может быть сложного в том, чтобы изобразить одинокого гения, безответно влюблённого в недостижимую красавицу?

И тут же мысленно дал себе подзатыльник. Серьёзно, Казума? СЕРЬЁЗНО?

— Кстати о костюме, — вмешалась костюмерша. — Придётся снять этот твой берет.

— НЕТ! — я вцепился в головной убор как утопающий в спасательный круг. — Только не берет! Он придаёт мне силу и уверенность! Как в той серии «Ванпанчмена», где он надел парик…

— Ямагути, — Азуми закатила глаза. — Ты не можешь играть Призрака Оперы в берете.

— Почему это? — я надулся. — Может, это будет моя авторская интерпретация! Призрак-хипстер!

Где-то за спиной прыснула Мияко, а Харука издала какой-то странный звук — то ли смешок, то ли всхлип.

Восхитительно. Теперь я ещё и развлекаю публику до начала спектакля. Прямо как тот клоун перед казнью…

Глава 20

Интерлюдия

За пять минут до начала спектакля Казума стоял за кулисами, не моргая. Очевидно — нервничал. Он не врал, когда говорил, что ненавидит публичные выступления.

В зеркале отражался уже не школьный задрот-архитектор, а Призрак Оперы — загадочный, элегантный и… всё ещё в глупом берете.

«Не могу поверить, что они реально разрешили мне оставить его, — думал он, разглядывая своё отражение. — Скорее после моей ворчливой лекции о важности личной интерпретации образа, просто хотели заставить меня замолчать…»

Мияко сидела в первом ряду, чувствуя, как колотится сердце. Казума за кулисами был таким другим. Излучал новую энергию. Она теребила прядь розовых волос: «Он понимает сам, насколько изменился? Или пока ещё нет…»

Её губы тронула лёгкая улыбка, когда она заметила, как он украдкой поправляет маску, думая, что его никто не видит. «Мой милый, нелепый хикки. Даже играя загадочного гения, ты остаёшься собой. И именно поэтому…»

Она не закончила мысль, потому что в этот момент погас свет, и зал затих в ожидании.

Харука, стоя за кулисами в костюме Кристины, чувствовала себя странно потерянной. Кенджи что-то говорил рядом, видимо пытаясь не забыть реплики, но все слова пролетали мимо сознания. Её взгляд был прикован к тёмной фигуре на другом конце сцены. Казума — нет, теперь уже Призрак — стоял неподвижно, как статуя. В полумраке его силуэт казался почти нереальным.

«Почему? — билась в голове мысль. — Почему, когда я должна играть влюблённую в Рауля, моё сердце так странно реагирует на другого? На того, кто всегда был где-то в тени…»

Она вспомнила его слова во время репетиции: «Что может быть сложного в том, чтобы изобразить безответно влюблённого?»

И что-то внутри болезненно сжалось.

В учительском ряду Рин сидела, выпрямив спину, как струна. На коленях лежал режиссёрский блокнот, но она даже не открыла его. Взгляд был прикован к тёмной фигуре, появившейся в глубине сцены.

«Это просто спектакль, — напоминала она себе. — Просто школьная постановка…»

Но когда раздался его голос — глубокий, бархатный, наполненный пронзительной тоской — что-то внутри дрогнуло.

— Твой ангел музыки здесь…